Одиночка
Шрифт:
– Вопрос не лишен смысла. Могу предложить один красивый вариант. Выигрываете вы, мы вас отпускаем. Выигрываю я, вы начнете играть на моей стороне и в моей команде. Идет?
Вместо ответа Тарас кинул взгляд на стол и стремительно начал забивать шары. За полминуты он забил семь шаров, обходя «глухие» лузы, и лишь с восьмым возился дольше всего, прицеливаясь с особым расчетом, зная, что, во-первых, ему будут мешать энергетически, и, во-вторых, что, если он не забьет этот шар, Ельшин не даст ему шансов выиграть.
Удар действительно был сложен – от двух бортов в угол, но расчет Тараса
Он ударил.
Дмитрий «выстрелил» направленным звуковым пакетом (нечто среднее между выдохом проклятия «сдохни!» и возгласом «оум!»), сбивая шар с траектории.
Тарас в ответ, одновременно с Дмитрием, щелкнул языком, посылая узкий звуковой импульс «ттак!», и шар, не попав в рассчитанную цель, крутанулся волчком, задел шар у лузы и с треском влетел в центральную «глухую» лузу, пропускавшую шары впритирку.
Зрители команды Ельшина зароптали, шевельнулись и застыли. В комнате стало тихо.
Тарас опустил кий, выпрямился.
Ельшин несколько мгновений смотрел на стол, раздувая ноздри, потом бросил на смущенного Дмитрия злобно вспыхнувший взгляд и повернулся к победителю.
– Поздравляю, эксперт. Хорошая работа. Я тебя недооценил. На сегодня ты свободен. Но прими добрый совет: не лезь в наши разборки! Долго не проживешь.
Он отвернулся, махнул рукой, созывая своих спецназовцев, и быстро вышел из бильярдной. В комнате остались Тарас и задержавшийся Дмитрий.
– Если бы не приказ шефа, я бы тебя с удовольствием убрал, – проговорил он с приятной улыбкой. – Без суда и следствия. И без следа. Уж больно ты прыток, ученичок. Но запомни и мой совет: не нарывайся! Тебе со мной не совладать, даже если ты получишь гримуар «навного» боя. В древние системы, которые пытается воскресить твой учитель, я не верю. Перволюди не умели драться.
Дмитрий неуловимым движением выхватил из кармашка на куртке звездочку сякэна, метнул мимо недрогнувшего Тараса в стол. Сякэн щелкнул по шару, подкатывая его к угловой лузе, срикошетировал, и Тарас успел его перехватить. Тотчас же метнул обратно, добивая шар.
Дмитрий скривил губы.
– Любите добивать подставки, Граф. Хотя впечатляет. А вот так ты умеешь?
Он оперся ладонью о стол, выхватил метательную иглу и воткнул в руку, пробивая ее насквозь, буквально прибивая к столу… и тут же медленно поднял ладонь, оставляя иглу торчащей в столешнице. Затем поднял руку к глазам, лизнул небольшую дырочку с розовыми краями, оставшуюся от иглы, подождал, пока она затянется, полюбовался ладонью с двух сторон и свысока посмотрел на неподвижного Тараса.
– Так-то, ученичок. Эта ступень «наваждения» называется Сатариал. Тебе до нее никогда не подняться. Живи… и думай. Пока есть чем.
Дмитрий исчез за дверью.
Тарас задумчиво приблизился к столу, разглядывая торчащую из него иглу длиной в десять сантиметров и толщиной в четыре миллиметра в самой толстой части. Проговорил хладнокровно:
– Хвастовство погубило многих, болван, погубит и тебя.
Учитель как-то признался, что напрасно начал тренировать Дмитрия по системе «наваждения», основной задачей которой было пресечение боя в любой стадии. Однако Дмитрий зря демонстрировал свое умение бескровного
Тарас над этими проблемами особенно не задумывался, просто шел вперед по избранному пути. Теперь же, после второй встречи с Дмитрием, дал себе зарок, что непременно дойдет до высшей ступени «живы», изучив собственное прошлое и узнав тайны метабоя, разработанного предками.
Он сосредоточился, вонзил в ладонь иглу и медленно протащил сверху вниз, раздвигая ткани и сосуды. Затем еще одним волевым усилием зарастил бледную ранку.
В дверь заглянул какой-то завсегдатай клуба в сиреневой кофте, похожий на постаревшего певца Сюткина.
– Вы не партнеров ждете?
– Я уже наигрался, – честно ответил Тарас, выходя из бильярдной.
В конце коридора мелькнуло платье Оксаны. Она торопилась утешить важного работника Министерства торговли. Тарас вздохнул, чувствуя грусть, сожаление и облегчение одновременно. Похоже было, судьба выводила его в какое-то новое состояние, требующее одиночества.
Неизвестно, что натолкнуло его на мысль позвонить учителю. Возможно, сообщение по телевизору о новых терактах в Грозном. Тарас вспомнил, что мать и жена Елисея Юрьевича находятся в данный момент в Чечне, и решил поговорить с ним о жизни.
Интуиция не подвела его и на этот раз.
Елисей Юрьевич выслушал приветствие ученика и тихим, напряженным, каким-то не своим голосом попросил его позвонить через три-четыря дня.
– Что случилось? – напрягся ответно Тарас.
Короткое молчание, потом тот же странный голос:
– В Грозном убили мою маму и Веру… Я лечу туда.
Тарас замер, не веря ушам, хотел было сказать: не может быть! – но лишь с трудом проглотил ком в горле. Сказал через несколько мгновений глухо, но твердо:
– Я лечу с вами! Ждите!
И положил трубку, чтобы Елисей Юрьевич не успел сказать «нет».
Через час он был в Митине, во дворе дома, где жил учитель.
Глава 11
ОСТОРОЖНО, ЧЕЧНЯ!
Положение Елисея Юрьевича Смирнова в иерархии служб ФСБ и звание полковника позволяло ему пользоваться всеми экстренными каналами связи и мобильного передвижения по стране. Лишь оказавшись в багажном отсеке военно-транспортного самолета, летевшего из подмосковной Кубинки в Чечню, Тарас смог оценить важность персоны учителя, получившего «зеленый коридор» на любую помощь спецслужб в пределах действия особых полномочий.