"Одиночка"
Шрифт:
– Сейчас сходите. И все же, повторяю, не хотите ли в чем-либо признаться?
– Кто повторяет, – произнес Игнат поговорку времен детства Лидии Андреевны, – тот в уборную ныряет.
Опять фиксация на анальной стадии. Психологи, особенно молодые и энергичные, любят твердить, как далеко продвинулся психоанализ со времен Фрейда, но все же истины, открытые патриархом, то и дело напоминают о себе. Недаром любимая прибаутка Игната Шомняка: «Дедушка Фрейд был бы доволен».
– Замечательно… – дребезжащим голосом произнес следователь. – Сейчас сдадите вашу технику, подпишете протокол
– Техника не моя, а казенная. Угодно – опечатывайте помещение, а утром беседуйте с руководством больницы. А меня оставьте в покое.
– Нет, господин лаборант, технику вы все-таки сдадите, – следователь шагнул вперед и резко дернул Игната за борт пиджака. – Это у вас что за портупея? Ну-ка, быстро снимайте пиджачок… Я-то вздыхаю, ах, бедняжка, ходит горбатый, потому, наверное, и в психокорректировщики подался, а у него на спине целый арсенал…
– Какой арсенал? Это усилитель биотоков…
– Вот его-то нам и надо. А говорил, все обесточено. Смирнов, сними молодого человека крупным планом. Потом оформим изъятие, и боюсь, что в туалет вам придется нырять уже под конвоем.
Только теперь Игнат обратил внимание, что один из милиционеров держит в руках кинокамеру.
– Это мой личный прибор, к психокоррекции он не имеет никакого отношения.
– Вы это суду говорить будете. А пока попрошу сдать всю электронику.
– От жук, – проговорил любвеобильный страж порядка, прежде карауливший медсестру. – Знаем мы, как он тут спал.
Спорить, ругаться, доказывать не имело смысла. Игнат присел на край топчана, распустил ремни портупеи, потом начал расстегивать штаны. Следователь с усмешкой следил за представлением. Милиционер продолжал киносъемку до той самой секунды, когда Игнат окончательно избавился от ремней и обе ноги, больше ничем не закрепленные, с грохотом упали на пол.
– А… это чего?.. – растерянно пробормотал следователь, глядя на огрызок человека, сидящий на топчане.
– Это протезы, – любезно объяснил Игнат. – Как видите, у меня нет ног. Вы потребовали, чтобы я сдал всю технику. Вот, пожалуйста, можете вносить в опись.
– Протезы я не требовал… – следователь чувствовал себя крайне неудобно. – Только прибор.
– Без усилителя протезы работать не будут, так что забирайте все. Я теперь могу идти или вы все же собираетесь взять меня под стражу?
Не дожидаясь ответа, Игнат скатился на пол, подтянулся на руках и, ухватившись за край двери, выволок себя в коридор. Сейчас ему очень не хватало тележки на подшипниках и обшитых кожей чурбачков, что заменяли ноги нищему, сохранившемуся в воспоминаниях Лидии Андреевны. Крайне удачно добрая старушка продемонстрировала незваному гостю, что его ждет.
– Игнат Кузьмич! – всполошилась медсестра. – Я сейчас коляску…
– Спасибо, Людочка, – сказал Игнат.
Игната устроили на койке в коридоре. Елена Михайловна хотела поместить его в одну из палат, но Игнат воспротивился. В конце концов, он не больной, а лежа в коридоре, он мог хоть как-то быть в курсе событий.
Милиция опечатала помещение лаборатории и отбыла. К Игнату следователь не подошел, никаких документов не предъявил, ничего
Зато днем Игнат несколько раз видел Лидию Андреевну. Рина Иосифовна, выполняя обещание, таскала старушку ко всем специалистам подряд. Окулист и иридодиагност, хирург и травматолог, психолог и психиатр, геронтолог и… разве что педиатру Лидию Андреевну не показывали. Были сделаны кардиограмма и энцефалограмма, томограмма и… один главврач знает, что еще. На массаж Лидия Андреевна согласилась, только узнав, что массажист женщина, зато на физиотерапию (ей назначили электрофорез коленных суставов) пошла с готовностью.
Сейчас в любой из поликлиникЛучи лечебные Франклина,Озокерит и Д’Арсонваль —Опять загадочный словарь…Как и подавляющее большинство пожилых женщин, Лидия Андреевна страсть любила лечиться, а пуще того – обследоваться, так что сейчас она была более чем довольна и на время оставила свою подозрительность. Однако долго держать ее в больнице было нельзя, еще одну ночь, максимум две. А лаборатория опечатана, и начальство, вместо того чтобы заниматься делом, бегает по служебным кабинетам, выбивая справки о непринадлежности к семейству верблюжьих.
Значит, оставалось действовать на свой страх и риск, причем безо всякого технического обеспечения. А это значит, что, проникнув в чужое подсознание, Игнат будет не вооружен, да и покрасивше ему не быть, и посуперменистей. Хотя, если вдуматься, то ни арбалет с серебряными иглами, ни сверхреакция в прошлые разы ему не помогли. Зато будет полезно посмотреть, что попытается сделать с ним Лидия Андреевна, увидав, что незваный гость уже без ног. Все беды и опасности, таящиеся в подсознании, заключены в комплексах. Безногого не напугаешь видом нищего калеки. Значит, Лидии Андреевне придется демонстрировать еще что-то из своего арсенала.
Смешно, он рассуждает так, словно старушка – исчадье ада и нарочно мучает жителей окрестных домов, проецируя на них свои ночные страхи, а с явившимся психологом сражается не на жизнь, а на смерть. На самом деле она даже не понимает, что происходит, чувствует лишь, что кто-то оказывает на нее давление, и готова обвинять в этом весь мир. Прежде такие бабушки верили в сглаз и порчу, потом в козни инопланетян, сегодня, благодаря болтливости журналистов, модным стало обвинять психотехников. Послушаешь разговоры в городском транспорте, непременно услышишь расхожую фразу: «Он меня зомбифицирует». Или напротив: «Он комплексы на меня проецирует». Проецируют такие, как Лидия Андреевна. Зомбифицирует Игнат. А закон, как всегда, коряв. Запрещается вторгаться в чужое подсознание – и все тут. Так Лидия Андреевна и не вторгается, она его издали грязью забрасывает, причем не только без злого умысла, но и вовсе неосознанно. А Игнат – с умыслом. Значит, его надо хватать, не пущать, а если упорствовать станет, то и в кутузку волочить.