Одинокая смерть
Шрифт:
Доктор Гудинг удивился, увидев ее, потом взглянул поверх ее головы на Ратлиджа и констебля.
— Она хочет видеть своего сына, — сказал ему Ратлидж.
— Э-э-э, подождите минутку, я вас приглашу.
Доктор исчез, а миссис Маршалл осталась стоять молча, не выказывая признаков слабости. Из кабинета доктора вышла его медсестра и спросила миссис Маршалл, не хочет ли она чаю, поддержать силы.
— Нет. Спасибо, миссис Дэвис. Со мной все в порядке. Рози ждет меня дома.
Вышел доктор и проводил их в прозекторскую. Там было очень чисто,
Не обращая ни на кого внимания, миссис Маршалл прошла прямо к столу и взглянула на лицо мертвого сына. Быстро дотронулась до его волос, причесанных доктором Гудингом, наклонилась и поцеловала. Потом посмотрела на него долгим взглядом и что-то произнесла, едва слышно, слова были неразличимы. И прежде чем кто-то смог ее остановить, откинула простыню, взглянула на рану, кивнула, как будто выяснила для себя что-то важное, и бережно прикрыла сына снова.
— Буду благодарна, если вы отвезете меня домой.
Ратлидж подошел к ней, чтобы поддержать на всякий случай, но она вышла из комнаты без посторонней помощи, поблагодарив доктора за заботу о сыне.
Уокер открыл для нее дверцу, она села в автомобиль и больше не проронила ни слова. Кода они подвезли ее к дому, Ратлидж спросил:
— Хотите, чтобы мы сообщили печальную новость вашей невестке?
— Спасибо, нет, она сможет выплакаться, если мы будем с ней вдвоем. — Женщина повернулась к констеблю Уокеру: — Не могли бы вы прислать кого-нибудь накормить свиней? Они голодные сегодня.
Он пообещал, и, кивнув им на прощание, она исчезла в доме, осторожно закрыв за собой дверь.
— С ней все будет в порядке? — спросил Ратлидж. — Может, позже прислать кого-нибудь поухаживать за ней?
— Лучше дать им возможность оплакать его без посторонних, — отозвался Уокер.
Ратлидж пошел к автомобилю, голос Хэмиша не умолкая трещал в голове. Когда они стали отъезжать, из дома раздался тонкий женский крик, полный такой боли, что у Ратлиджа исказилось лицо.
Они вернулись в прозекторскую, но доктор Гудинг мало что смог добавить.
— Когда он был убит? — спросил Ратлидж.
— Позже, чем остальные, по крайней мере часа на четыре. Думаю, после того, как кончился дождь. Маршалл лежал на спине, его одежда со спины была мокрой от травы, а грудь сухая. Ясно, что убийца подождал, пока он начнет свой утренний объезд, и поэтому время убийства отличается.
Или планы его были нарушены, и ему пришлось дожидаться удобного момента, чтобы подстеречь жертву.
— Я как раз возвращался из Гастингса примерно в это время, — сказал Ратлидж, — но удивительно, что никого не встретил на дороге.
Дэниел Пирс вошел в отель незадолго до рассвета. Где он был?
— Какая трагедия, — сказал доктор, показав Ратлиджу солдатский медальон, который нашел во рту убитого. — Не могу поверить, что нет способа остановить этого безумца. А что будет с Карлом Хопкинсом? Думали, он убийца. Он все еще
— Да он все еще там, — сказал Ратлидж. — Наш убийца мог бы быть умнее, оставив все как было, и тогда вина легла бы на Хопкинса.
— Пирсу это не понравится. Он был так уверен, что убийца его сына задержан. Я заходил к нему уже после того, как инспектор Майклсон забрал Хопкинса. На его лице читалось огромное облегчение, как будто тяжелая ноша свалилась с плеч. Моя сестра думает, что старший Пирс беспокоился, что в деле замешан его Дэниел, и обрадовался, что виноват Хопкинс. Она спросила Пирса, не приедет ли Дэниел на похороны Энтони. Но он ее обрезал. Где теперь Дэниел? Кто-нибудь знает? Я его не видел с самого окончания войны.
— Мистер Пирс не сказал, где он, — ответил Уокер.
— А вы помните Томми Саммерса, доктор? — спросил Ратлидж.
— Саммерса? — Доктор сдвинул брови, припоминая. — О да, я его помню. Неуклюжий ребенок, его отец приводил сына ко мне посмотреть, что можно исправить. Некоторые дети с детства имеют плохую координацию. Не очень приятный ребенок. Таким в детстве всегда достается, к сожалению. И редко они превращаются потом в прекрасного лебедя, не правда ли? Природа иногда так жестока.
— Как он выглядел, помните?
— Рыхлый, толстый, маленький для своих лет, с очень светлыми волосами, по-моему.
— Его не могли бы спутать с одним из братьев Пирс?
Гудинг улыбнулся:
— Разумеется, нет. Никакого сравнения. Куда вы клоните?
— Как бы вы описали Дэниела Пирса, когда видели в последний раз?
— Дэниел? Он тогда только что вернулся из Франции, был худой. Он ничем не смог заняться здесь и скоро уехал снова. Немного выше среднего роста, каштановые волосы.
Такое описание могло подойти к дюжине мужчин, встреченных Ратлиджем на улицах Гастингса. Но за исключением худобы этому описанию соответствовал и тот человек, которого он видел в отеле «Белый лебедь».
— Не понимаю, почему вы спрашиваете о Дэниеле Пирсе? — удивился доктор.
— Мне интересны все, кто жил в Истфилде и уехал отсюда, — ответил Ратлидж. — Этой ночью я видел кого-то на церковном дворе, перед тем как был убит Маршалл. Я не смог его разглядеть в темноте, но он двигался очень легко и не мог быть полным и неуклюжим.
— Понимаю, — сказал доктор, хотя Ратлидж сомневался, что это так.
Они попрощались с доктором и отправились в участок.
— Вы много расспрашивали всех об этом Саммерсе. А теперь о Дэниеле. Вы решили, что убийца не живет в Истфилде? — спросил Уокер.
— Я пока ничего не решил, — возразил Ратлидж. — Если Карл Хопкинс не убивал, тогда кто это был?
— Осталось много других из Истфилда, кто воевал и остался в живых. Я спрашивал вчера племянника. Он решительно отказался верить в то, что это мог быть кто-то из них. Они все прошли войну во Франции, и, если бы кто-то из них сошел с ума и думал, что все еще убивает германцев, он использовал бы ружье.