Одинокие души
Шрифт:
У меня кружится голова. Я отставляю чашку и едва сдерживаю слёзы. Может, позвонить родителям и рассказать им правду? Я не выдержу ещё одного избиения. Эгоистичная часть меня кричит так сильно, что вспоминаются удары в живот, плечо и вся боль прошлой ночи. Мне становится ужасно плохо. Я сижу, сгорбившись и не представляя, что делать.
– Нужно торопиться, – отрезает Астахов и кладет свою руку поверх моей. – Мы должны поехать за Кариной или позвонить родителям. Действовать нужно немедленно.
– Лёш,
– Потом ответим на все вопросы, Лия. Сейчас нужно срочно что-то предпринять или Карине не поздоровится!
– Но что я могу? Что?
– Ты всё можешь, – уверенно отрезает Астахов, и я поднимаю глаза. – Ты способна на многое, Лия. Поверь мне, если кто и в состоянии защитить твою сестру, так это ты.
– Но ведь раньше ты считал, что разумнее попросить помощи у взрослых.
– Я и сейчас так считаю, просто ты – другая. – Он смотрит на меня с такой нежностью, что мне становится неловко. – Ты способна спасти любого, кто тебе дорог. И я не понаслышке знаю об этом.
Я прикусываю губу и смотрю на свои бледные руки. Итак, какова вероятность того, что сегодня я вовсе не вернусь домой? «Стая» не принимает чужаков. Есть ли у меня шанс спасти сестру ещё раз?
Неожиданно в моей голове созревает план.
Я встаю из-за стола и, не поддаваясь боли, хватаю со стула сумку.
– Идём. Я знаю, что делать.
Мы подъезжаем к воротам старого вокзала, около них стоит Кира. Я удивлена, что вижу её, и поворачиваю голову в сторону Лёши. Может, он объяснит, что она здесь делает? И почему мы вообще приехали к вокзалу, если «стая» обитает в парке? Но парень даже не смотрит на меня. Паркуется и медленно выходит из машины. Я вылезаю следом за ним и останавливаюсь перед блондинкой.
– Кира, что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь помочь, – шепчет она и смотрит на Астахова. – Вы вовремя. Инициация начнется через несколько минут.
– Я гнал, как мог.
– Подождите, – протягиваю я и смотрю сначала на Лёшу, потом на блондинку. – Это ты ему звонила? Ты сказала, что Карина здесь?
– Да, я.
– Но откуда вы знаете друг друга? В смысле да, мы учимся в одной школе, но…
– Ты опять задаёшь много вопросов, – перебивает меня Кира и упирает руки в бока. – Я понятия не имею, что ты собираешься делать, но твоя сестра уже достала. Неужели ты не могла ей объяснить, что общение с плохими дядьками вредно для здоровья?
– Она не слушает меня.
– Я бы тоже не стала слушать, – смеётся блондинка, но мгновенно берёт себя в руки. – Лёша сказал, у тебя есть план.
– Да, есть. – Сейчас я уже сомневаюсь в нём, но по дороге до вокзала ничего умнее не смогла
– Так и есть. Посвятишь меня?
– Нет. – Я выдыхаю. – Это мои проблемы.
– Как скажешь. – Кира начинает двигаться в сторону вокзала. – Следуй за мной.
– Ты идешь? – спрашиваю я Лёшу, но он неуверенно качает головой. – Ладно. Сама разберусь.
Можно ли простить другу его страх? Наверное, можно. Но мне почему-то сложно так поступать.
Следуя за Кирой, я думаю о том, как попала в данную ситуацию. Почему связалась с этой бандой? Почему стала частью её истории? Раньше мне доводилось лишь в газетах читать о противоправных действиях некоторых членов стаи, а теперь я второй день подряд добровольно лезу в пекло.
Я слышу гул, и кровь стынет в жилах. Мы совсем близко.
– Я не могу провести тебя до самой «стаи», – говорит Кира. – Иначе мне придется несладко. Так что будь паинькой и сама пройди несколько метров, договорились?
– Да, конечно.
– И лучше не совершай глупостей. Шрам не любит, когда люди пытаются вешать лапшу ему на уши.
– К счастью, мой план заключается не в этом, – тихо говорю я и вижу на перроне столпотворение. Сердце охватывает ужас: какое новичкам предстоит испытание на сей раз?
– Все, дальше иди сама, – отрезает Кира и касается моего плеча: – Будь осторожна.
Я удивленно вскидываю брови, а, когда собираюсь ответить, она разворачивается и уходит. Почему блондинка так добра ко мне? Почему волнуется?
Встряхнув головой, я выпрямляюсь. Спину тут же обдает жаром, но я не обращаю внимания. У меня ноет всё тело, болят конечности, но я иду вперёд. Наверное, это смелость. Хотя, может, обычная глупость.
Увидев меня, подростки расступаются. Одни смеются, другие молчат. Я бы тоже удивилась, скажи мне кто-нибудь сегодня утром, что я вернусь в «стаю». Но такова реальность. Люди затихают, опускают бутылки и смотрят на меня с немым вопросом: «Какого чёрта ты здесь делаешь?»
Наконец я замечаю Шрама. Он стоит на краю платформы и смотрит на рельсы. Неужели его завораживает картина отвратительных железных полос? Разве это красиво?
Затем он поворачивается ко мне, не скрывая удивления. Сначала я замечаю на его лице усталость, а потом гнев. Ведь я ослушалась и пришла во второй раз.
– Ты страх потеряла? – с недовольством интересуется он. – Разве вчера мы не договорились, что ты не вернёшься?
– Я прекрасно помню, что было вчера, – уверенно отвечаю я и замечаю с правой стороны шесть человек. Они стоят друг за другом. Карина – последняя. – Но кое-что изменилось.