Одинокие женщины

Брайт Фреда

— И это все? — не веря своим глазам, спросила она. — Ты хочешь сейчас уйти? Просто закрыть за собой дверь, словно ничего и не случилось?!

— Это не обязательно должно было случиться сегодня, — заметил Алекс, зашнуровав ботинки и завязав галстук. — Вполне возможно, мы смогли бы пробыть вместе еще недельку-другую. — Он уже надел пиджак и был готов уйти.

Флер вернулась к дивану, наклонилась и подобрала с пола фарфоровый банан. Халат распахнулся, обнажая те самые пышные груди, которые так обожал Алекс.

Прикинув на ладони тяжелую игрушку, Флер приложила ее к груди. Темно-алый сосок и ярко-желтый фарфор. Их взгляды

встретились, и она успела заметить в его изжелта-серых кошачьих глазах новый всплеск похоти.

— Я предложила тебе свою жизнь, — тщательно выговаривая каждый слог, сказала Флер. — Я предложила тебе свое сердце, свое доверие, свою любовь, свою верность. А ты ответил мне: «Валяй, трахайся с вонючим бананом!»

Похоть моментально сменилась испугом.

— Черт побери! — Алекс отшатнулся, но недостаточно ловко. Банан со свистом рассек воздух. И на какую-то долю дюйма не попал ему в глаз, прочертив алую полосу на виске.

— Ты взбесилась! — взревел он. Его рука непроизвольно прижалась к ране. И тут же стала липкой от крови. — Ты, долбаная дура! Ты же чуть меня не убила!

— Как ты только что убил меня, драный ублюдок! — взвизгнула она и рванулась вперед. Однако ни проклятия, ни кулаки не достигли цели — Алекс Маршалл уже успел захлопнуть дверь да и был таков.

Глава 29

Каждое утро Берни просыпалась с первыми лучами солнца, надевала купальник и отправлялась на пляж до самого завтрака. Насколько хватало глаз, вокруг были лишь небо и море, а уши улавливали только крики чаек да мычание коров на дальнем лугу. В воздухе висел медовый аромат цветов. Нью-Йорк остался в далеком прошлом.

Примерно в течение часа она наслаждалась плаванием, затем завтракала на террасе и удалялась в бунгало, где дремала и читала в ожидании, когда спадет дневная жара. Ближе к вечеру, приносившему свежесть и прохладу, гуляла по пляжу, собирая ракушки, чтобы вернуться к началу обеда. В девять часов вечера Берни уже отправлялась спать. Она ни с кем не общалась, кроме персонала отеля. Будь ее воля — даже не просыпалась бы всю эту неделю.

— Коралловый рай, — так описывал Антигуа агент из бюро путешествий в те счастливые дни, когда они с Роджером планировали отпуск. Отель «Хоуксбилл» был рекомендован как один из самых элегантных и уединенных. — Настоящий сказочный остров, — разливался соловьем агент, — для медового месяца лучше и не придумаешь. Идеальный приют для влюбленных парочек.

И для беглецов, пожалуй, тоже.

Берни не сомневалась, что именно здесь ее никто не станет искать. Да и кому она понадобится — разве что для того, чтобы пристрелить в отместку.

— А где же мистер Ноланд? — поинтересовался менеджер, когда она приехала в воскресенье.

— К несчастью, — отвечала Берни, — он не смог вырваться. Я надеюсь, что смогу обрести здесь полный покой и вы последите, чтобы никто не нарушал мое одиночество.

Напрасное беспокойство. В межсезонье на этот курорт ездили одни обитатели Брайтона, и Берни с облегчением обнаружила, что здесь нет никого из ее круга. А в холле даже не стояло телевизора. Отличное убежище для серьезных размышлений.

Бернадетта Хонг была деятельной особой. Она верила, что мир делится на тех, кто мыслит, и тех, кто действует. И себя причисляла к последним.

Еще девчонкой предпочитала тех, кто скор на расправу,

кто сначала пускает в ход кулаки, а уж потом спрашивает, если он вообще умеет это делать.

Она восхищалась Александром Македонским за то, что разрубил гордиев узел, Генри Фордом — что обозвал историю брехней, и Наполеоном, потому что маленький капрал — совсем как она сама — нуждался всего в пяти часах сна. В то время как все остальные дрыхли, он был на ногах и творил свою судьбу. И когда позже, в десятом классе, Берни впервые узнала про Гамлета, бедняга принц не снискал ее уважения.

— Гамлет все прошляпил, — заявила она в классе.

— Но разве ты не сочувствуешь его страданиям? — спросила учительница английского.

— А с какой стати? Ваш Гамлет — просто размазня.

По мнению Берни, он олицетворял самый никчемный тип мужчин. Таких, которые вечно о чем-то думают и связаны по рукам и ногам своими сомнениями. Вот если бы принц в тот же миг, как узнал о злодействе дяди, подчинился импульсу, схватил меч и учинил скорую расправу над Клавдием — не случилось бы и остальной трагедии. Одним ударом Гамлет избавил бы и себя, и других от кучи неприятностей. А он вместо этого весь пятый акт только и знает что думает да сомневается и позволяет завариться жуткой каше. Ведь на протяжении драмы трупов становится все больше и больше — просто целая гора. Невинные люди гибнут один за другим из-за нерешительности принца. Видно, только в конце до Шекспира дошло, что справедливость должна восторжествовать — лучше поздно, чем никогда. А вот Берни всегда считала, что лучше рано, чем поздно.

Однако сейчас, когда драма приключилась в ее собственной жизни, Берни впала в сомнения. Оказавшись лицом к лицу с трудным выбором, она струсила и стала тянуть время, не решаясь сделать то, чего на самом деле желала. Как Гамлет, она смалодушничала и дотянула до самого последнего акта. И, как он, тем самым породила хаос.

Сидя на песчаном пляже Антигуа, она мысленно вела подсчет жертв.

Роджер — уязвленный и злой. Еще бы — подвергнуться такому публичному унижению! Этот человек не сделал ей ничего плохого — кроме разве того, что предложил выйти замуж. А ведь они могли остаться просто друзьями.

Ее мать в отчаянии. Пожалуй, тут вполне подойдет «разбитое сердце» — ведь Берни разбила самую сокровенную ее мечту. Ах, как Адди Хонг хвасталась напропалую: «У моей дочки просто чудесный жених». И вот теперь она осталась ни с чем.

Родственники с двух сторон, коллеги и друзья с двух сторон — растерянные, рассерженные, разочарованные. Особенно стыдно перед Дианой. Милая старушка Ди! Взвалила на ее плечи такую докуку — стоять перед толпой гостей и сообщать им ошеломительную новость! Однако только Диана из всех знакомых Берни обладала для этого достаточной отвагой и силой. Да и к тому же адвокат, а значит, сумеет подать дело Берни в самых мягких тонах.

Сидя на пляже, Берни снова и снова спрашивала себя: как могло все это произойти? Как могло случиться, что именно она, Берни, так ценившая независимость и одиночество, поддалась дьявольскому искушению семейного рая, вплоть до последней минуты ни разу не пожелав вслушаться в голос рассудка?

Это все соревнование! Дурацкий вызов Розмари, перед которым не устояла ее натура. Ибо хотя объявленная Розмари охота на мужей и была шуткой, подобные скачки — разве что не с такими глупыми условиями — происходят постоянно. Это норма жизни.