Одинокий белый вампир
Шрифт:
лукаво, -" ты бы знал, потрудившись прочитать твою почту. "
Люцерн смял письмо в руке. В основном там сказано все, что его мать только что выразила
словами. Это, плюс тот факт, что Кейт К. Ливер должна была прибыть в 20:00 из Нью -
Йорка. Сейчас 8:30. Самолет, должно быть, прибыл вовремя.
– "Она довольно симпатична, не так ли?" -Комментария, наряду с предположением в голосе
его матери, было достаточно, чтобы поднять тревогу в Люцерне. Маргарет походила на мать, рассматривающую
обязательство, после встречи Этьена и Рэйчел, и смотри, как это обернулось: Этьен в
свадебных приготовлениях!
– "Она думает о сводничестве, Бастьен. Отведи ее домой. Сейчас же," - приказал Люцерн .
Его брата разрывал смех, поэтому он добавил, -"После того, как она закончит со мной, она
сосредоточиться на нахождении жены тебе."
Бастьен сразу прекратил смеяться. Он схватил руку матери.
– " Мама. Это не наше дело."
– "Конечно - моё." -Маргарет обняла их свободной рукой.- "Вы - мои сыновья. Ваше счастье и
будущее – определённо моё дело."
Бастьен попытался спорить.- "Я не понимаю, почему это - проблема теперь. Более чем через
четыреста лет. Почему после всего этого времени Вы решили видеть нас всех напрочь
женатыми ?"
Маргарет, обдумала мгновение.
– "Ну, с тех пор, как Ваш отец умер, я думала…"
– "Дорогой Бог,"- прервал Люцерн. Он горестно покачал головой.
– "Что я говорила?"- спросила мать.
– "Это точно, как у Лисианны, она закончила тем, что работала в приюте и связалась с
Грэгом. Папа умер, и она начала думать."
Бастьен торжественно кивнул.
– "Женщины не должны думать."
– "Бастьен! " -Маргарет Аржено воскликнула.
– "Теперь, Вы знаете, что я дразнюсь, мама,"- он успокаивал, снова беря ее руку. На сей раз он
вывел ее через дверь.
– "Я, однако, не..." недоговорил Люцерн, поскольку наблюдал, как они спускались, по
ступенькам на тротуар. Его мать ругала Бастьена всю дорогу, и Люцерн усмехался над
осажденным выражением лица его брата. Бастьен попал, Люцерн знал, и почти чувствовал
жалость к нему. Почти.
Его смех стих, когда его пристальный взгляд, переключился на блондинку, которая,
очевидно, была его редактором. Его мать сделала паузу в своей брани, чтобы приветствовать
женщину. Люцерн почти попытался услышать то, что было сказано, чтобы не беспокоиться.
Он сомневался, что хотел услышать это, так или иначе.
Он наблюдал, как женщина кивнула и улыбнулась его матери, когда взяла в свои руки багаж
и пошла по тротуару. Глаза Люцерна сузились. Боже мой, она не думала оставаться с ним, не
так ли? Было или нет упоминание в ее письме того, где она запланировала остаться. Она
должна
не остановилась в отеле, думая об этом, его пристальный взгляд, прошёлся по ее внешности.
Кейт К. Ливер была так же высока, как его мать, которая была относительно высокой для
женщины, возможно 5' 10" фута. Она была также худой и красивой с длинными светлыми
волосами. Она казалась симпатичной с расстояния отделявшего их. В бледно-синем костюме
Кейт К. Ливер напоминала прохладный стакан воды со льдом. Сравнение было приятно
этим несвоевременно теплым вечером сентября.
Картинка разрушилось, когда женщина потянула свой багаж приближаясь к порогу, она
сделала паузу перед ним, яркая веселая улыбка появилась на её лице, подняла ее губы и
заискрилась в ее глазах, затем она сказала, -"Привет. Я - Кейт Ливер. Я надеюсь, что Вы
получили мое письмо. Почта была настолько медленной, и Вы продолжали забывать
посылать мне Ваш телефон, таким образом, я решила навестить вас лично и поговорить с
вами обо всех возможностях публичности, которые открыты для нас. Я знаю, что Вы
действительно не интересуетесь тем, чтобы воспользоваться одной из них, но я уверена, однажды я объясню выгоду и Вы пересмотрите своё мнение."
Люцерн уставился на ее широкие, улыбающиеся губы в течение одного
загипнотизированного момента; потом он встряхнул себя. Пересмотрите? Это было то, что
она хотела? Ну, это было достаточно легко. Он пересмотрел. Это было быстро.
– "Нет"-. Он
закрыл свою дверь.
Кейт уставилась на твердую деревянную дверь, где было лицо Люцерна Аржено и боролось, чтобы не завопить с яростью. Человек был самым трудным, раздражающим, грубым,
неприятным — она заорала на его дверь — упрямый, неосведомленный …
Кейт быстро, приклеила, очевидно, ложную, но широкую — она должна получить высокие
оценки за усилия — улыбку к её рту. Улыбка почти уменьшалась, когда он посмотрел на неё.
У неё даже не было возможности. За секунду до этого, она была слишком занята, пытаясь
вспомнить речь, составленную и вызубренную в полете; теперь у нее не было готовой речи
— и она не знала что сказать — она поймала себя на том, что смотрит на Люцерна Аржено.
Человек был намного моложе, чем она ожидала. Кейт знала, что он писал для Эдвина за годы
до того, до того как она была принята к нему на работу, все же он не выглядел больше чем на
тридцать два или три. Это означало, что он писал профессионально с его ранних двадцати.
Он также был потрясающе красив. Его волосы были темными, как ночь, глаза серебристо-