Одинокий медведь желает, или партия для баса
Шрифт:
— Черт. Карина-а… — в его голосе жаркая, томительная беспомощность.
И когда я открываю глаза — а я их закрыла, да? — на меня смотрят так… так… словно я вонзила ему в сердце кинжал, а он даже не пытается его вытащить, только насадиться сильнее — чтобы между нами не осталось ни сантиметра, ни миллиметра воздуха, чтобы умереть с моим поцелуем на губах…
— Черт. Серый, — я испуганно отодвигаюсь.
Правда. Страшно. Слишком сильное притяжение, как-то не для курортного романа, а для шекспировской драмы. Не хочу драму.
Серый тоже
— Приехали, — подал голос таксист.
Слава ему, спасителю нравственности и морали. И меня — от пожара.
Правда, от пожара не убегают так медленно, не позволяют открыть для себя дверцу авто, подать руку — и не прислоняются к источнику возгорания. Вот если бы к пожарному… мужественному, высоченному пожарному, который завораживающим басом говорит:
— Кари-ина…
Такси стартовало с ревом злобного динозавра. Здесь, в тишине среди реликтовых сосен, звук разнесся далеко и вернулся эхом. Достаточно громкий звук, чтобы я немножко очнулась и хотя бы огляделась.
Сосны. Реликтовые. Среди них — пафосные, в стиле неомодерн постройки. Незаконные, если я хоть что-то понимаю. Заповедник же. Но… В общем, отель не для простых смертных. А для очень скромных бизнесменов. Скромнее некуда.
На свежем-пресвежем воздухе. Восхитительно прохладном. Аж мозги прочищает. Ну так, слегка. Достаточно, чтобы не поддаться искушению потянуть своего мужчину под ближайшую сосну.
— Кари-ина, — снова прошептал Серый мне в волосы и чуть-чуть, слегка, ослабил хватку на плечах.
— Э… погоди, — попыталась я отвлечься от насущного, горячего и чертовски близкого мужского тела, подающего более чем отчетливые сигналы о намерениях. Под сосну. Или прямо тут. — Стена, да… Ты стену обвалил? Несущую?
Идиотский вопрос, но уж какой есть. Мысли о работе — они такие. Всегда помогают снизить градус очарования.
— М-м… ага. То есть не-а. Не знаю. — Серый тяжело вздохнул и еще на пару миллиметров отодвинулся от меня. Вздохнул еще раз, явно в надежде на отрезвляющий эффект свежего воздуха. — Я ж не спрашивал. И не совсем того, обвалил. Ага. Просто вынес немного. С балкона… в смысле с дверью. Нечаянно.
— Ого, — я рассмеялась: такой трогательно смущенный медведь, это же немыслимая прелесть!
— Или я силен, или стена фиговая, — прошептал он, суматошно блестя синими глазами.
Однако руки сунул в карманы, потому что… Потому что свежий сосновый воздух коварен. Не отрезвляет ни на грош. Еще одно касание, и мы даже до ближайшей реликтовой сосны не дотерпим. Вот прямо тут все и случится, перед дверьми пафосного отеля в стиле неомодерн.
— Посмотреть бы, — мечтательно протянула я.
Серый раздул ноздри, сглотнул, с явным усилием сделал полшага назад.
— На мою силушку молодецкую? — ухмыльнулся он с таким вызовом… с таким подтекстом…
Черт. Зря это он — шаг назад и руки в брюки. Мне ж теперь видно… силушку
— На то, как отстроено, — выдохнула я, собрав в кулак последние остатки морали и нравственности.
Он засмеялся, запрокинув голову. Открывая шею — сильную, жилистую, с четко проступающими синеватыми венами. Ему кто-то говорил, что это противозаконно, вот так выставляться напоказ? Так, что отчаянно хочется коснуться губами, прикусить — так, где бьется под кожей пульс.
Оборвав смех, он молча глянул на меня, качнулся вперед… и, быстро поцеловав в макушку, отступил.
— Стой здесь. Никуда не уходи. И ни с кем не разговаривай. Я сейчас, только машину подгоню.
Меня накрыло обидой и разочарованием пополам с облегчением. Все же я не в том прекрасном возрасте, чтобы трахаться под окнами чужого отеля. Даже чтобы трахаться в чужом номере неважно какого отеля.
Серый успел отойти всего на несколько шагов, как из раздвижных дверей показалась высокая — почти с него ростом — фигура. В белом. С ниспадающими на плечи волосам. Вся из себя грозно-обвиняющая фигура, прямо аллегорическое Возмездие.
— Вы в меня стреляли! — заявило Возмездие полным ярости бархатно-прекрасным голосом и ступило под фонарь.
— Ле-ва! — почти простонал Серый. — Не до тебя.
— Вы… — нахмурил безупречные брови царь звездей.
— Видео пришлю, — оборвал гамлетовский монолог Серый. — Ты и там богичен. Только умоляю: закрой рот.
Лев кинул на меня оценивающий взгляд. Искривил губы в усмешечке. Вдохнул, чтобы что-то еще выдать. Но его опять — профессионально! — заткнул Серый.
— И не смей разговаривать с Кариной, — велел он с интонациями голодного медведя. Белого, который характером хуже носорога. — Она не любит певцов.
Взгляд Львы стал недоумевающим. Очень. Но заткнуться он не смог. Принципы не позволили.
— Добрый вечер. Приятно с вами познакомиться, Карина, — практически пропел он: бархат, соблазн и очарование с легким привкусом сволочизма.
Ах, какой мужчина! Не зря в него Ваня стрелял. Я бы — тоже. С кайфом.
— Добрый, — отозвалась я.
Сволочной царь звездей оказался достаточно чутким к интонациям и взглядам. И быстрым. Ретировался мгновенно. Сразу чувствуется опыт сохранения медиа-лица от встречи с кулаками, кирпичами и всем тем, чего медийное лицо просит.
В легком восторге от встречи я даже не заметила, как Серый исчез и появился — на сдержанно рычащем крузаке. Вышел, распахнул передо мной переднюю дверь.
— Знал бы я — ни за что б… — пробормотал под нос, глянул на меня — и замолк.
— Что бы ты — ни за что? — все же спросила я, пристегивая ремень.
— Год я прожил спокойно, безо всякого музыкального сопровождения. Занимался своими базами отдыха. А тут смотри, как завертелось, — вздохнул он и пристегнулся.
Тронулся с места — так аккуратно и плавно, что будь у меня у руках стаканчик с кофе, не то что не плеснул, не дрогнул бы.