Одинокий медведь желает, или партия для баса

Тур Тереза

— Ладно, я погорячился, когда орал на нее в Москве! — собрав волю в кулак, сказал он… и сам себе не поверил. Стоило вспомнить тот кошмар, и он готов был убивать. В состоянии аффекта. — Черт! Нет! Не погорячился! Сделать из нормального дома золотой унитаз!

Боевые товарищи молчали. Многозначительно. Особенно многозначительно молчал Лев, с этаким прищуром.

— Что? — вызверился на него Серый, не дождавшись ни единой ухмылки, ни единого звука.

— Ты совершенно прав, — пожал плечами Лев.

— В

чем я прав?! — понимая, что его несет совсем не туда, но не в силах остановиться, продолжил рычать он.

— Во всем, — выдал Лев чудо дипломатии. И даже не отступил, даже беременной женой не прикрылся.

Она сама его прикрыла и посмотрела на Сергея большими сочувствующими глазами. В которых так и стояло предложение: а не позвать ли нам Розу и Бонни? Мера, конечно же, крайняя. Но и случай — тоже. Так что клин клином. Может, эти бешеные Говарды-Джеральды так хорошо вынесут мозг Серому и Карине, что те сами помирятся, просто чтобы сохранить остатки психики в целости?

Этот вариант Серому совсем не нравился. Хотя… Лучше уж вынос мозга от безумной парочки, чем вот это вот все. В смысле, без Карины.

Надо что-то с этим делать. Делать надо.

— Ладно. — Потерев ладонями лицо, Сергей опустился на угол дивана. — Пусть она специалист никакой. Ужас же просто. Уволили, и слава Богу. Может вообще не работать, у меня…

— Сереж, — так нежно пропела Олеся, что Серый чуть собственными словами не подавился.

— А?

— Ты хорошо сказал. Запомни. Хорошенько эти слова запомни. Как только захочешь расстаться с ней раз и навсегда — именно это и скажи. Безошибочный способ. Гарантирую.

У бывшей учительницы сделалось изумительно ехидное и одновременно зверское лицо.

— Ага, — подтвердила Ира. — Если ты это всерьез, то лучше сразу о ней забудь. Где среди лета Левушка нового баса найдет?

Левушка просиял, прижал жену ближе и поцеловал в макушку. Гордо. Мол, вот у меня жена — умница и талантище, лучше не бывает. А ты — дурак. Дура-ак…

Ага. Он самый.

Серый поднял руки вверх.

— Сдаюсь. Фигню сказал. А вообще она рисует классно. Обалденно рисует! Скажи, Вань.

Тенор радостно кивнул, а Лев зашипел. Что, конечно же, более приличествовало какой-нибудь плебейской гадюке, нежели царю зверей и прекрасному вокалисту. Впрочем, жену из рук все равно не выпустил.

— Все-таки ваши художества, — недовольно проговорила Ирина, — перебор.

— Есть японская методика, — встрял Артур, ужасно довольный тем, что на этот раз вся честная компания налаживает не его личную жизнь. И вообще как-то подозрительно злорадно он выглядел. — Там вообще делают манекен того, кто тебя обижает. В основном начальника. И его не то, что можно, его нужно избивать. В обеденный перерыв.

— Знаешь что! — взвился Лева.

— Очень помогает сохранить прекрасные отношения в коллективе, —

с сияющей улыбкой резюмировал Артур.

— Да иди ты! — Лев демонстративно отвернулся от предателя.

— Может быть, Карине мой манекен подарить? — спросил Сергей, представил, как рыжая бестия лупит его кулаками… маленькими такими, хрупкими и нежными кулачками, и добавил: — Только мягкий, чтобы не ушиблась.

— Можно палку дать, — вступил с рациональным предложением Томбасов, до этого сладко дремавший в единственном кресле. — Или биту.

— Можно, — не стал спорить Сергей со знающим человеком. — Я уже на все согласен.

Даже не то, чтобы рыжая бестия побила его самого. Подумаешь, потерпеть немножко, все равно ей до Бонни и его пыточной хореографии — как бурундуку до Ганнибала Лектора.

Несколько секунд в номере висело понурое молчание. Которое прервал все тот же Томбасов:

— А вот скажи мне, друг, как так получилось, что ты не проконтролировал заказ? Деньги были немалые вложены.

— Были, — горестно поморщился Сергей. — И эскизы были… великолепные эскизы! Такой дом обещали…

— А съездить лично проверить — для слабаков?

— Чье бы непарнокопытное мычало! — взвился Серый. — Не помнишь, кто нам так вовремя мюзикл подогнал? А то ж у нас концертов мало было, мы даже спать успевали! Какой к черту съездить на объект, я домой-то не всегда успевал!

— Надо проверяющего на Камчатку отправить, — царственно проигнорировав собственную ответственность… ладно, часть ответственности, сменил тему Томбасов.

— Да! Давай пошлем меня! На недельку… нет, две! — почти сладострастно потребовал Серый.

— Нет, — обломал его Томбасов. — Ты иди с товарищами своими. И пой.

— Пой. О любви, — вздохнул Сергей. Упал на край кровати. Опустил голову, обхватив ее руками, и замер так.

Голова была тяжелая, дурная и в целом несчастная. Вот как так, а? Ведь все хорошо было! Отлично было, замечательно просто! И вот. Нате вам. И эти — смотрят так, словно это он, Сергей, во всем виноват. Как будто он сам себе золотой унитаз вместо дома сделал и сам же на себя блондинистый паричок напялил! Черт! Хоть бы одна сволочь искренне посочувствовала. Ага. Щас. Дождешься от них.

— Петр Иванович съездит, — решил Томбасов.

И словно в ответ на его призыв измученным джинном появился начальник безопасности.

— Добрый день. Жарко что-то, — сообщил он всей честной компании, утер лоб бумажной салфеткой, сел рядом с Сергеем и вручил ему папку.

— Что это? — уныло спросил Сергей, уже зная ответ.

— Барышня твоя.

— И ты сразу знал, что она дизайнер из «Барвихи-стайл», которая работала над моим домом?

— Конечно.

— А… предупредить? — спросил Серый, проглотив все те матерные слова, которые просились на язык.