Одинокий орк: Странствия орка; Возвращение магри. Дилогия
Шрифт:
— Надо поговорить!
— Не сейчас, — ответила она. — Позже…
— Нет, сию минуту! — Он резко развернул ее лицом к себе, но орать на весь зал все-таки не стал и понизил голос до шепота: — Ты что это удумала? Повесить на меня чужих ублюдков? Это не мои дети! И ты это прекрасно знаешь!
— Знаю, — выдохнула она.
— Тогда какого гоблина ты сказала пацану, что я — его отец? — Брехт все-таки сорвался на рык.
— А что? — Она тоже повысила голос. — Что я должна была ему сказать? Что их мать изнасиловала толпа подонков?.. Пусть лучше они верят в красивую сказку о том, что их отец был настоящим героем, совершил массу подвигов и сейчас где-то
Что возразить на это, Брехт не знал. Он действительно не мог вспомнить имени леди. Он даже не помнил, называла ли она его вообще. За прошедшие годы было столько всего…
Широкая постель оказалась мягкой и уютной. Свежие простыни, пуховые подушки, толстая медвежья шкура вместо одеяла, ласковое тепло от жаровни с углями, распространявшееся по комнате вместе с ароматом пряностей, тишина и покой. Но именно этот покой и мешал орку заснуть. Брехт лежал на спине, закинув руки за голову, и не мог отделаться от мысли, что тревожно прислушивается к малейшим шорохам и звукам. Копье стояло у стены, под подушкой лежал боевой нож. Выхватить его и пустить в ход было делом одной секунды. С гораздо большей охотой орк заночевал бы где-нибудь на полу или на голой земле у костра, завернувшись хотя бы в ту же шкуру. Он отвык от подобной роскоши и не мог сомкнуть глаз.
Он почти не удивился, услышав легкие шаги за дверью.
Она остановилась на пороге, кутаясь в накидку. Глаза женщины слабо светились в темноте. Преодолев робость, леди переступила порог и приблизилась к его постели.
— Ты? — Брехт приподнялся на локте. — Ты что тут…
Вместо ответа леди сбросила накидку, и челюсть орка отпала.
Под тонкой тканью ничего не было, и слабый отблеск догорающих в жаровне углей упал на обнаженное тело. Брехт во все глаза уставился на округлую мягкую грудь, на талию, слегка оплывшую для эльфийки, на бедра и ниже и слегка запоздало сообразил, что тоже, мягко говоря, не одет.
— Ты, — промолвил он, — что удумала?
— Тш-ш. — Она поднесла палец к губам. — Не надо ничего говорить…
А потом наклонилась, толкнула его обратно на постель и мягко скользнула губами по его щеке к шее. Когда ее губы заскользили по его коже, а мягкие груди коснулись груди, Брехт попытался обнять женщину, но она ласково отвела его руки в стороны, прижимая запястья к постели:
— Лежи. Я все сделаю сама.
Брехт откинулся на подушки, стиснув зубы и тяжело дыша, пока ее губы скользили по нему, спускаясь все ниже. Она по-прежнему придерживала его запястья, не давая к себе прикоснуться, но ее поцелуи постепенно становились столь откровенны, что орк зарычал, не в силах больше сдерживаться. Мягким движением она оседлала его бедра, невольно вскрикнув и упираясь руками в его грудь. При этом она выпустила его запястья, и Брехт не замедлил этим воспользоваться. Обхватив женщину за талию, он опрокинул ее, утверждаясь сверху и рыча от ярости и напряжения.
Когда все кончилось, он еще какое-то время лежал, уткнувшись носом ей в шею, а потом перекатился на спину, уставившись в потолок. У него давно не было женщины. Парочка ирматульских проституток не в счет. И сейчас Брехт чувствовал себя превосходно. Все было хорошо, и теплое женское тело рядом… Это было так приятно…
Перекатившись на бок, Брехт подтянул эльфийку к себе, устраиваясь поудобнее и
— Ку-уда? — прошипел Брехт на ухо женщине, подтягивая ее ближе и двумя руками принимаясь шарить по ее телу. — Я еще не закончил!
— Ой, мама! — по-детски выдохнула она, почувствовав, что слова Брехта не расходятся с делом. — Ты…
— У меня давно никого не было, так что не думай, что тебе удастся так легко отделаться! — проворчал Брехт, окончательно дав волю рукам и всему остальному. — Так не честно! Распалить, подразнить и сбежать! Готовься! Я тебя так скоро не отпущу!
Женщина тихо всхлипнула, пряча лицо в подушку. Брехт не чувствовал угрызений совести: эльфийка пришла сама, сама забралась в его постель, сама распалила откровенными ласками, так пусть и пожинает плоды своих трудов.
Он отпустил ее только час спустя, когда выдохся настолько, что не смог даже натянуть на распаленное потное тело шкуру, давно упавшую с постели. Женщина лежала рядом, но, когда она опять пошевелилась, смуглая мускулистая рука опять обхватила ее талию, пристраивая эльфийку под боком.
— Не уходи…
Она замерла, боясь дышать.
— Ты… хочешь, чтобы я осталась?
— Угу, — Брехт повернулся на бок, всерьез намереваясь использовать ее в качестве грелки и подушки одновременно.
— На всю ночь?
— Мм, — кивнул он, зарываясь носом в ее волосы.
— А ты, — ее голос зазвучал напряженно, — не хочешь остаться?
— Что? Ты о чем? — Сон как рукой сняло.
— Остаться, — каким-то странным голосом повторила она. — Здесь!..
— В замке?
— Да.
— Не понял! — Он приподнялся на локте, в темноте рассматривая ее профиль.
— Война кончилась, но мы по-прежнему беззащитны, — негромко заговорила леди, глядя куда-то в темноту. — Из-за границы приходят гоблины. Дважды мы только чудом спаслись от шаек людей… А этой зимой к замку приходили волки. Они полмесяца кружили под стенами, выли по ночам… Их было целое полчище. А у нас кончались дрова, и звери словно знали об этом и ждали… Мы подстрелили некоторых со стен, но остальные остались. Это было так страшно… Я оставила в замке двоих мужчин, которым некуда было идти после окончания войны, но двое — это так мало… Скажи, ты не мог бы…
— Не мог бы что? — прорычал Брехт. — Стать вашим сторожевым псом? А чем ты мне будешь платить? Своим телом?
Она вдруг решительно сбросила его руки и вскочила с постели. Орк не успел ее остановить. Женщина, как была, нагая, бросилась прочь, даже забыв прикрыть дверь.
Брехт сплюнул, падая обратно на постель. Все светловолосые женщины такие. Правдами и неправдами получают то, что надо им, после чего выбрасывают «помощника» за ненадобностью. Сейчас эта надменная гордячка небось плачет, столкнувшись с грубостью «презренного орка»! Ну и пусть! Так ей и надо!.. Если она ушла совсем, он не станет переживать. Да и она будет полной дурой, если вернется.
Но она вернулась.
— Ты чего? — Он приподнялся на постели, когда женщина возникла в дверях комнаты, как привидение. На сей раз она несла что-то в ладонях и, подойдя к постели, опустилась на колени:
— Прими, мой господин…
Брехт сел, спустив ноги на пол. На ладонях леди посверкивал небольшой венец, украшенный нефритовым глазком. Все лорды, которых орку приходилось видеть за время странствий, носили подобные венцы: платиновые — Наместники и высокородные лорды, золотые — высокие, серебряные — простые. Этот был из серебра.