Одинокий тролль. Дорога ярости. Путь Эскалибура
Шрифт:
В-третьих, уничтожайте в космосе корабли кангов любым способом. Но если дело дойдет до погони, либо бейте по ним до того, как они войдут в атмосферу, либо используйте мощные ядерные заряды. Мы не знаем, что за заразу они везут, и в атмосфере удар любым оружием, кроме ядерного, может привести к худшим последствиям, чем отсутствие всякого удара.
Она остановилась и еще раз внимательно посмотрела в лица пилотов, чтобы убедиться, что все хорошо усвоили ее слова.
– И, в-четвертых, помните: где бы мы ни оказались, когда полет закончится, поблизости найдется планета, населенная людьми. А люди, ребята, держат бары. – По рядам пилотов пробежал негромкий смешок. – И хотя я, – Леонова сухо улыбнулась, – единственный офицер эскадрильи,
Пилоты, сломав строй, разошлись по ангару.
Полковник Леонова широким, стремительным шагом направилась к своему перехватчику. Некоторые пилоты перед любым вылетом лично проводили тщательную проверку своих машин, но она к их числу не принадлежала. Сержант Тетлоу следил за техническим состоянием ее перехватчика уже более трех биологических лет, и работа его не нуждалась в проверке.
Остановившись у трапа, Леонова залюбовалась обтекаемыми формами своей машины. От носа до массивной кормы было примерно метров сто, при этом диаметр машины не превышал двадцати метров. Перехватчик лежал на пусковой установке, будто затаившаяся смерть, ожидавшая свою жертву. На корпус был по трафарету нанесен идентификационный номер, но, как и у большинства подобных машин, у перехватчика Леоновой было собственное имя. Выбрал его, однако, не пилот, а техническая служба, служащим которой было хорошо известно и происхождение Леоновой, и ее увлеченность историей. Выведенное алыми буквами имя «Спутник» красовалось над тридцатью четырьмя золотыми силуэтами, каждый из которых обозначал вражеский истребитель, уничтоженный полковником. Под ними были нарисованы тринадцать силуэтов большего размера, соответствовавшие тринадцати космическим кораблям противника, разбитыми эскадрильей Людмилы. Она задержала на них взгляд, а затем протянула руку и прикоснулась к самому нижнему – и самому крупному! – рисунку, изображавшему корабль класса «Огр». Из той атаки на него, из нескольких эскадрилий вернулся только ее истребитель.
Опустив руку, она заметила, что рядом стоит сержант Тетлоу. По его поведению было невозможно понять, знает ли он, что вскоре почти наверняка погибнет. Полковник ласково стиснула его плечо:
– Все в порядке?
– Садитесь и взлетайте, мэм, – подтвердил он. – Задайте им перцу!
– Кайенского, – уточнила она и, не оглядываясь, вскарабкалась по трапу. Полковнику приходилось ступать, не глядя под ноги, потому что в глазах у нее странно щипало и все расплывалось вокруг.
Она уселась в кресло перед пультом управления, светившимся ровным зеленым и желтым светом приборов. Сквозь прозрачную сантиметровую пластиковую броню лился свет с потолка ангара, и, несмотря на серьезность ситуации, губы ее тронула улыбка: в космическом бою человеческие глаза мало что могли разглядеть, но дизайнеры все же позаботились о том, чтобы у звездолетчика был хороший круговой обзор.
Мысль была привычной, и эта-то ее будничность помогла Леоновой обрести внутреннее равновесие. Она подтянула к себе шлем, преодолевая сопротивление соединявшего его с пультом управления кабеля. Надев его на голову, пристегнула к комбинезону и ощутила, как плоские датчики плотно прижались к вискам.
– Активировать, – четко произнесла она и вздрогнула, получив в ответ привычный электронный импульс.
На «Спутнике» имелась система ручного управления, но использование ее в бою давало троллям слишком большое преимущество, и человеческая изобретательность нашла другое решение. Полковнику казалось, что ее нервы вытягиваются и растут, связывая нейроны мозга с электронными цепями боевой машины. Прямое соединение с компьютером позволяло ей постоянно получать информацию о состоянии боекомплекта, систем наведения
Даже после многолетней службы слияние с компьютером перехватчика воспринималось Леоновой как предвкушение божественного могущества. Она рассеянно прислушивалась к разговору товарищей, занимавшим свои места в перехватчике. В отличие от других машин эскадрильи на «Спутнике» и «Эскалибуре» майора Турабьяна команда состояла не из двух, а из трех человек. Вместе с пилотом в каждой машине находился офицер, отвечавший за электронные системы, не связанные непосредственно с ведением боя. У полковника и ее заместителя был еще оператор, в обязанности которого входила связь с базой и другими перехватчиками, а также определение курса в сражениях, развертывавшихся на пространстве, протяженность которого превышала кубическую световую минуту.
Леонова усмехнулась, когда лейтенант О'Доннелл включил связь. Он был полон бодрости и не сомневался в победе.
– Готов, Анвар?
– Все системы готовы, командир.
– Присси?
– Зеленый свет, шеф, – откликнулась из отдельной кабины за их спинами сержант Присцилла Геринг.
– Хорошо.
Леонова нажала на кнопку, и лампочка, обозначавшая «Спутник», зажглась зеленым светом на консоли начальника ангара. Затем она откинулась на спинку кресла.
– А теперь, девочки и мальчики, – объявила она всей эскадрилье, – остается только ждать.
– Мэм, – официальным тоном сообщил Онслоу коммодору, у которой больше не было боевой эскадры, – противник находится в пределах досягаемости.
– Спасибо, капитан.
Джозефина Сантандер взглянула на экран. «Защитник» забрался в эта-диапазоне несколько «выше», чем его жертва, и сдал назад. По моделям Мияги выходило, что выгоднее всего нанести удар по полю перехода противника вниз по градиенту с небольшим ускорением. Парадоксальность ситуации заключается в том, подумала она, что «успех» и «самоубийство» стали для них синонимами.
Она прикоснулась к кнопке связи:
– Ожидайте приказа, полковник Леонова.
– Есть ожидать приказа, коммодор.
Голос командира ударной группы звучал, как всегда, твердо. Сантандер едва заметно улыбнулась и повернулась к соседнему экрану:
– Пора, капитан. К бою!
– Есть, мэм, – ответил капитан Онслоу, и внутренние помещения «Защитника» в последний раз огласились пронзительным воем генераторов, работающих на пределе своих возможностей. Корабль ринулся на врага.
Сверкающая корона поля перехода, возникшая вокруг «Защитника», заполнила визуальные экраны – джунгли холодного слепящего огня, за которым скрывалось безвидное пространство чуждых измерений. Красота этого потрескивающего пламени притягивала к себе взгляд, но коммодор Сантандер решительно оторвала глаза от обзорного экрана и повернулась к монитору, схематично отображавшему положение кораблей в пространстве. Мерцающая подобно алмазу звездочка – ее последний корабль – рванулась навстречу рубиновым огонькам, обозначавшим звездолеты противника. Расстояние до них сокращалось с пугающей быстротой, но за оставшееся время коммодор успела ощутить ошеломляющий взрыв эмоций: возбуждения, страха и отчаянной решимости.
Затем произошло столкновение, и Джозефина Сантандер завопила. Кричала, впрочем, не она одна. Ни одно человеческое существо не могло вынести молча эту всепроникающую боль. Казалось, будто все проделанные ею раньше переходы слились в один и были возведены в третью степень. Она корчилась в командирском кресле, выпучив ничего не видевшие глаза. Каждый нерв ее тела выл, протестуя против страшной перегрузки, обрушившейся на команду звездолета. Этот кошмар все тянулся и тянулся… целая вечность мучений сжалась до времени, за которое сердце успевает сократиться всего один раз. Потом эта адская мука кончилась. Да так резко, что коммодор вновь едва не потеряла сознание.