Одинокий тролль. Дорога ярости. Путь Эскалибура
Шрифт:
– Это ничего не значит. Они знали о Ваттсе и оставили гада в живых.
<Но дядя Артур дал слово. Пожалуйста, Алли. Не заставляй меня помогать тебе в самоубийстве.>
Алисия только прорычала в ответ. Она отвернулась от экрана, на котором Кейта еще упрашивал ее отступить. Она была глуха к его голосу, а где-то в глубине, так глубоко, что она уже не могла слышать, потерянная душа рыдала в муках. Она сосредоточила внимание на первой орбите, игнорируя еще вспыхивавшие сверхсветовые ракеты. Единственным чем-то значимым была сфера из брони,
– Она не отвернет, – прошептала Таннис, и Кейта кивнул. Прошло десять минут с момента, когда Алисия получила их сообщение, а «Мегера» не изменила курс. Он посмотрел на экран. Диспетчерский катер пересек орбиту Суассона одиннадцать минут назад. Дальность до «Мегеры» уменьшилась до тридцати световых минут. Несколько военных кораблей направлялись к «альфа-ситу», но все они были слишком далеко.
Он закрыл глаза, а открыв их, обратился к командиру катера:
– Мне нужны два добровольца. Один в машине, один в рубке. Остальных людей погрузите в свой «шаттл» и отправляйтесь отсюда.
Лейтенант непонимающе заморгал, но Бен Белькасем понял сразу:
– Я очень неплохой рулевой, сэр Артур.
– Как? – Глаза Таннис расширились и уставились на Кейта. Бригадир выдержал ее взгляд, и она закусила губу.
– Отправляйся, Таннис, – мягко сказал он.
– Нет. Дай мне с ней поговорить! Я могу ее остановить, я знаю, могу…
– Времени не остается. И «шаттл» только один. Если сейчас не отправишься… то все.
– Пусть, – сказала она. Кейта собрался было отдать ей приказ, но только вздохнул.
– Вице-адмирал, «шаттл» диспетчерского катера отделился.
Вице-адмирал Хорт отвлеклась от интенсивного и неэффективного огня своих систем и увидела, как отделившийся «шаттл» удалялся от диспетчерского катера. Он был в четырнадцати световых минутах от Суассона, по инерции устремляясь вне планетной системы со скоростью около шестидесяти пяти процентов световой. Никакой «шаттл» не в состоянии погасить такую скорость, значит, команда рассчитывает на помощь извне. И значит, они имели основательную причину покинуть судно.
Вектор диспетчерского катера слегка изменился, и Хорт вдруг все поняла. Их курс и раньше сходился с курсом «альфа-синта», но теперь схождение было полным, и диспетчерский катер перестал замедляться.
Синяя точка стремительно разбухала перед Мегерой на внутреннем дисплее Алисии, много больше и мощнее, чем любая сверхсветовая ракета. Ее ноздри раздулись, зубы оскалились в приливе ненависти. Она поняла, что это такое, и знала, что, в отличие от сверхсветовой ракеты, эта штука может маневрировать.
Она сгорбилась в командном кресле. Ее дикие глаза
Сэр Артур Кейта смотрел на хронометр. Бен Белькасем следил за курсом. Командир катера обслуживал силовую установку, а Таннис наблюдала за связью. На борту больше никого не было, да и у них оставалось всего лишь восемь и девять десятых минуты – даже семь, из-за диктата законов относительности. Казалось несправедливым, что древние уравнения старика Эйнштейна отнимают эти драгоценные секунды, но Кейта подавил эту мысль.
– Поговори с ней, Таннис, – сказал он неторопливо.
– Алли, здесь Таннис, Алли…
Глаза Алисии вернулись к экрану связи, и гнев ее поколебался. В воздухе повис странный звук, и она поняла, что это ее суть, рычание неугасимой животной жестокости. Она нахмурилась, в медленной, мучительной конвульсии пытаясь понять: Таннис? Что Таннис делает здесь? Как сюда попала?
– Я в диспетчерском катере перед тобой, Алли, – сказала Таннис, и сердце Алисии сжалось. На лице Таннис сверкали слезы, слезы звучали в ее тихом голосе, и истрепанный лоскут души старой Алисии терзался вместе с Таннис. – Со мной дядя Артур и Бен Белькасем… Мы… мы не дадим тебе сделать это, сержант.
Алисия попыталась что-то сказать, она хотела закричать на Таннис, прогнать ее, чтобы никто не мешал ей удовлетворить свою жажду разрушения. Но губы Алисии лишь шевельнулись беззвучно, Таннис продолжала говорить, а их корабли продолжали сближение со скоростью, в полтора раза превышающей скорость света.
– Пожалуйста, Алли, – умоляла Таннис. – Мы знаем всю правду, дядя Артур знает. У нас с собой ордера на арест. Мы возьмем их, Алли, клянусь тебе. Не надо, Алли. Не заставляй нас убивать тебя.
Алисия разрывалась во внутренней борьбе. Она хотела бы сказать Таннис, что смерть – то, что нужно, что ее надо убить. Не опасность смерти вызвала у нее слезы, а голос Таннис, печаль Таннис и понимание единственного способа, которым невооруженный диспетчерский катер мог ее уничтожить.
– Пожалуйста, – прошептала она в переборку. – Пожалуйста, Таннис. Только не ты.
Но ее передатчик молчал, только Мегера и Тисифона слышали ее и чувствовали ее переживания, и Таннис глубоко вздохнула.
– Ладно, Алли, – прошептала она. – Все-таки не кто-то чужой.
Алисия Де Фриз взвилась из командного кресла и набросилась на экран с кулаками. Раздробленный пластик резал ей руки, и ее животный вопль перекрыл даже надрывное завывание привода. Она вырвала прибор из стойки и грохнула его об пол. Но она не могла убить память, не могла погасить понимание, кого она собирается убить. Ее ненависть, чувство потери и скорбь были такой агонией, которую не в силах прекратить даже смерть.