Одинокий тролль
Шрифт:
— Доброе утро, сэр. Я — лейтенант Траскот, штурман. Добро пожаловать на борт «МакКи», сэр.
— Благодарю вас, мистер Траскот. Сожалею, что мне пришлось нарушить ход вашей службы.
— Соблаговолите следовать за мной, сэр, — вежливо попросил Траскот, и Эстон с любезным видом пошел рядом. Матросы почтительно шли сзади, однако явно не теряя бдительности.
Траскот повел его не на мостик, а в капитанскую каюту, находившуюся высоко в надстройке. У закрытой двери он остановился, снял фуражку, прижал ее к боку левой рукой и отчетливо постучал.
— Войдите, — послышалось изнутри; лейтенант открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Эстона, а затем закрыл ее за ним.
В
— Бог ты мой! Это в самом деле ты! — воскликнул Роуз, шагнув вперед и протянув руку. Эстон сжал ее, от всего сердца благодаря судьбу за то, что вовремя вспомнил: Джека Роуза недавно назначили командующим базой в Холи-Лох. Флот США в последнее время вернулся к практике размещения ядерных подводных лодок в водах Великобритании — причиной этому было растущее число военных подлодок (большинство из которых были русской или китайской постройки, хотя среди них встречались и сошедшие с западных стапелей), которые попадали в распоряжение разных не слишком приятных людей через восточную часть Средиземного моря, Персидский залив и Индийский океан. Американские подлодки принадлежали к категории ударных подводных лодок класса «Лос-Анджелес» и «Сивулф», поэтому выбор естественным образом пал на Роуза, который до глубины души был шкипером атакующего корабля, а не любителем неторопливых прогулок, и вдобавок прекрасно чувствовал себя в обществе офицеров Королевского флота. Он идеально подходил для назначения командующим эскадрой, расположенной в Холи-Лох. Еще большее значение в эту минуту имело то, что они с Эстоном знали друг друга много лет и дружили, несмотря на разные пути, которыми пошла их служба.
— А я думал, тебе кинули еще одну звездочку на погоны и отправили в отставку, Дик, — добавил адмирал, в свою очередь энергично пожимая руку Эстона.
— Так они и собираются поступить, но мое производство вступает в силу только в следующем месяце. Затем они командируют меня в Лэнгли. А сейчас у меня… точнее, до недавнего времени была длинная увольнительная, Джек.
Эстон не без удовольствия заметил, какое впечатление на капитана произвело обращение к адмиралу по имени.
— Извини, Джек, за этот спектакль, но я в трудном положении…
— Я так и подумал, когда мне доложили, что это ты, — ответил Роуз. — Тебе повезло, что я уже прибыл на судно для проведения совещания. Если бы меня ради этой истории вытащили из постели, я отдал бы приказ отбить атаку врага!
Он выпустил руку Эстона и повернулся к второму офицеру:
— Капитан Хелсинг, это Дик Эстон. Возможно, вы о нем слышали.
— Слышал, адмирал, — сказал Хелсинг, протягивая руку. Он внимательно оглядел неряшливого пришельца, как будто сравнивая его с тем, что ему доводилось слышать об Эстоне, и тот подумал, что было бы любопытно узнать, к какому выводу пришел капитан Хелсинг. — Правда, я не знал, что вы выходите в отставку, сэр.
— Нет, не выхожу, — сказал Эстон, улыбнувшись. — Но я становлюсь слишком стар, чтобы бегать по всему свету с отрядами SEAL* [спецназ ВМФ США]. Поэтому я буду числиться сразу в двух местах. Когда я вернусь домой, меня ждет местечко в ЦРУ.
— Понимаю. Не угодно ли вам будет сесть, сэр? Пожалуйста, адмирал. — Хелсинг указал на пару удобных кресел, и уставший Эстон с радостью опустился в одно из них.
Утомление после проведенной за штурвалом ночи начинало сказываться,
— А теперь, Дик, — сказал Роуз, когда они уселись, — расскажи, что с тобой стряслось?
— Джек, — Эстон провел ладонью по лысине, не скрывая своего волнения, — я не уверен, что могу тебе сказать.
Он увидел удивление во взгляде адмирала и покачал головой, досадуя на самого себя:
— Извини. Я ляпнул совсем не то, что хотел.
Он на мгновение задумался, Роуз терпеливо ждал.
— Я предполагаю, — произнес наконец Эстон, тщательно подбирая слова, — ты слышал, что происходило над Атлантическим океаном примерно пару недель назад?
— Конечно, черт возьми, слышал! — фыркнул Роуз, нахмурившись. — А при чем тут ты?
— При том, — ответил Эстон. — Я знаю, что именно там произошло.
В каюте воцарилась мертвая тишина. Хелсинг знал Эстона лишь понаслышке и не смог скрыть свое недоверие. Роуз знал Эстона лично и потому спросил:
— Как ты смог узнать?
— Этого я не могу тебе сказать. Извини, но пока я не знаю, кому могу рассказывать об этом. Я в очень… непростом положении. Даже более трудном, чем ты можешь предположить.
— Дик, — медленно произнес Роуз, — мы потеряли «Хаммер» и всех, кто находился на борту «Кидда», когда эта штука рванула. Более ста человек ослепли, две тысячи гражданских погибли в авиалайнерах, упавших в море, потому что у них отказали системы навигации… Не говоря уже о трех «Томкэтах», одном КА-6 и многих миллионах долларов, которые потребуются на ремонт электроники «Рузвельта» и двух кораблей класса «Тикондерога». Если ты знаешь, почему все это случилось, ты об этом расскажешь… и немедленно.
— Я все понимаю, Джек, — тихо произнес Эстон. Он покачал головой. — Послушай, вот что мне от тебя нужно: терпение, линию связи с Норфолком, которую нельзя прослушать, и хорошего врача, не страдающего излишним любопытством.
Он устало улыбнулся в ответ на выражение недоумения, возникшее на лице Роуза.
— Сознаю, что это похоже на речи сумасшедшего, но дальше будет еще хуже. На моей яхте находится молодая женщина, которую необходимо перевести на борт «МакКи» без всяких вопросов и по возможности не привлекая внимания. Кроме того, — глаза Эстона умоляли Роуза проявить понимание, — ей необходимо сделать электроэнцефалограмму. Тихо, не привлекая ничьего внимания и как можно скорее.
— А ты понимаешь, насколько безумно это звучит? — спокойно спросил Роуз, и Эстон кивнул в ответ.
— Понимаю. Поверь мне, понимаю. Я с радостью бы все тебе объяснил, но не могу. Тут есть одна загвоздка… Мне необходимы указания главнокомандующего Атлантическим флотом, чтобы даже себе самому признаться, что я знаю то, что знаю.
— Ладно, — медленно произнес Роуз. — Я дам тебе возможность поступать так, как ты считаешь нужным, по крайней мере пока. — Он повернулся к Хелсингу: — Капитан, пусть ваш врач спустится на яхту с носилками и помощниками и перенесет на корабль эту юную даму. Да пусть накроет ее чем-нибудь так, чтобы никто не мог догадаться, что или кто лежит на носилках. Ей нужно отвести отдельную палату в лазарете и поставить вооруженного часового у двери. И чтоб никто никому ни слова обо всем этом! Если у ваших людей есть привычка говорить во сне, пускай непрерывно пьют кофе, пока я лично не отменю свой приказ.