Одиссея "Варяга"
Шрифт:
– Всеволод Федорович, а цементик-то у вас в сунгарский трюм прямо в мешках валят?
– Раздался ехидный, как обычно при обращении к "горячо любимому" капитану, голос старшего офицера.
– Да, Вениамин Васильевич, а что, собственно, вас смущает?
– Пустая затея, коли так. В мешках цемент не схватится. Если уж вы потратили на эту затею казенные деньги, то могли бы приказать мешки резать, на тонну цемента тонну гравия высыпать, и заранее затопить трюмы, на треть примерно. Тогда через недельку и правда хоть плохонький, но бетон будет, а если сваливать по вашей системе, то японцам просто надо будет
– Блин!!!
– Простите, Всеволод Федорович, не понял? Какой блин?
– Тот, который комом, конечно! Умоляю, сбегайте на шестерке на "Сунгари", там наш боцман Шлыков погрузкой распоряжается, прикажите ему, чтобы попинал кули. Пусть потрошат мешки и действительно затопите немного трюмы. И как наши узкоглазые друзья закончат с цементом, пускай и правда начинают гравий таскать, я у входа в порт видел кучу. Доплату пообещайте за переработку. Учитесь у старшего офицера, господа, не в бровь, а в глаз, что называется!
Неожиданно со своего места поднялся молчавший до сего момента капитан второго ранга Григорий Павлович Беляев-второй, командир "Корейца".
– Господа! Господа, а не кажется вам, что Всеволод Федорович... Немного горячится, что ли? Ну, не выпустили нас сегодня японцы в море, почему обязательно война из-за этого начнется? Я, кстати, не уверен, что миноносцы на самом деле мины пускали, могло моим сигнальным и померещиться со страху, народ-то в большинстве не обстрелянный...
И потом, огонь-то, как не крути, мой комендор, зараза такая, первым открыл. Может, еще пронесет? Допустим, на Певческом мосту [9] договорятся, а у нас что? Пароход КВЖД залит бетоном по планширь и утоплен на международном фарватере, на него же перегрузили и с ним утопили все гребные суда, половину боезапаса, завтра еще нейтральный порт заминируем. А не будет войны, КТО за все это художество лубочное отвечать будет? За такое, знаете ли, по головке не погладят...
9
Близ Певческого моста в то время располагалось здание МИДа.
– Да не волнуйтесь вы так, Григорий Павлович, присаживайтесь, выпейте еще чаю. Вестовой! Тихон, братец, принеси-ка еще заварочки, да покруче сделай. Нам сегодня много чаю понадобится...
А за свое, как вы явственно подразумевали, самодурство, я, если войны не будет, отвечу перед Алексеевым сам. И за пароход тоже отвечу, кстати его капитан так расстроился, что даже отказался принимать участие в нашем совете... Отвечать я буду по всей строгости, как начальник отряда, и ни за чью спину прятаться не намерен.
Вот только, к сожалению, не отвечать перед начальством нам придется, господа. А придется воевать. И умирать. Я думаю, завтра к обеду нам предъявят ультиматум - или выходим из Чемульпо и Уриу нас топит, или не выходим, и он топит нас прямо на рейде. Под осуждающими взглядами остальных стационеров. Мол, трусы русские, не вышли на бой, теперь нам могут случайными осколками краску поцарапать.
Сдержанные смешки большинства офицеров были прерваны взволнованным голосом штурмана с "Корейца" мичмана Бирилева.
– Хорошо! Допустим, вы, Всеволод Федорович,
– Во-первых, Павел Андреевич, война начнется не по моему желанию, а по японскому. Отменить я ее не могу, как бы не хотел. А на войне, как Вы понимаете, потери неизбежны. Поэтому всем нам нужно взять себя в руки. Это насущно необходимо для того, чтобы скорее закончить ее единственно приемлемым для России финалом - скорой и неоспоримой нашей победой.
Во-вторых, специально для вас повторяю, полная команда "Корейцу" не нужна. Кстати, людей у вас на борту не две сотни, а сто семьдесят три, впрочем, вы ведь на канонерке меньше месяца, могли и не успеть сосчитать...
Расчеты носовых восьмидюймовок, это, простите, наш единственный шанс, нужны полные. Кормовой шестидюймовке достаточно сокращенного, вряд ли ей много придется стрелять, то же самое с малокалиберками. Машинная команда и кочегары - тоже половины должно хватить, полного хода вам держать не надо, но маневрировать надо точно, минеры, чтобы обеспечить один выстрел и, пожалуй, все. Я думаю, можно позвать добровольцев. Из офицеров я вынужден забрать штурмана, старшего офицера, артиллерийского офицера и врача.
– Лекаря то зачем забираете, Всеволод Федорович? Как нам с ранеными быть?
– мрачно поинтересовался, взглянув из подлобья на Руднева, худощавый, по внешности напоминающий мадьяра или цыгана мичман Бутлеров, вахтенный начальник канлодки.
– На стационерах есть свои врачи, Александр Михайлович, а у меня, боюсь, будет раненых с полкоманды. Так что - не обессудьте...
Теперь вернемся к тому, как вам быть и что делать далее. Если "Асама" после взрыва двух мин, вашей и Берлинга, будет выведена из строя, вы обстреливаете "Чиоду". Вроде в ордере у японцев она должна быть следующая, как-никак, а тоже поясной крейсер. Причем я бы порекомендовал для каждого залпа "высовываться" из-за корпуса "Асамы", а для перезарядки сдавать задним ходом, прячась за ним. Тогда преимущество в скорострельности 120-миллиметровок "Чиоды" будет скомпенсировано, зато пары ваших фугасных 8" бомб ей для выхода из строя вполне может хватить. Да, и не забывайте любое шевеление на палубе, в казематах и на марсах "Асамы" пресекать огнем ретирадной пушки, противоминной мелочи и даже винтовок, а то прозеваете один-два ее восьми- или шестидюймовых снаряда, и прощай, "Кореец"!
Как только вы получите повреждения, после которых ведение боя будет невозможно, команду в шлюпки, поджигайте запальные шнуры, заранее отмерьте десять-пятнадцать минут, направляйте брандер имени "Корейца" на "Асаму", чтоб ее подольше поднимали и чинили, и гребите назад в Чемульпо.
Если до "Асамы" дотянуться не сможете, попробуйте потопиться на фарватере. Но в этом случае крюйт-камеру лучше не рвать - может разнести корабль на кусочки, а любое крупное препятствие, блокирующее судоходство в Чемульпо, будет костью в горле у япошек при высадке армейского десанта. Тем более, что им здесь кроме местного порта и высаживаться особо негде.