Одиссея "Варяга"
Шрифт:
Спустя тридцать секунд вторая пара снарядов главного калибра русского броненосца лопнула практически на позициях японских артиллеристов. На этот раз в воздух полетели не только камни... Конечно, расположение насыпных кинжальных батарей на небольшой высоте у уреза воды, весьма удобно для поражения близкоидущих целей. Но это так же весьма удобно и для ответного огня с кораблей, что прекрасно продемонстрировали офицеры и комендоры "Адмирала Сенявина".
– Евгений Владимирович! Батареи на Токушиме начали по
Коломейцов оторвался от впечатляющего зрелища расстреливаемой батареи на косе. В душе екнуло: "Так, что там у нас справа? Неужели мгла совсем приподнялась?" Первое, что он увидел - три опадающих водяных фонтана разной величины. Ближайший примерно в кабельтове от борта "Буйного".
– Ну, все, проснулись чертовы самураи... Уже видят нас, дымка поднимается быстро... Не было печали...
Семафор на "Безупречный": "Отрядам маневрировать самостоятельно!" Понеслись! Нашим сразу исполнительный: "Все вдруг. Два румба к Весту". Будем сбивать им пристрелку. А где же адмирал, почему же "Ушаков" до сих про не стреляет? Это же его цели.
– Похоже, вон та полоса тумана ему мешает, от нас-то его еще плохо видно, но сокращает дистанцию, вот-вот начнет... Даст Бог...
– Плохо. Значит, нам пока самим крутиться... Господи, спаси и помилуй, направь и укрепи, - быстро перекрестился Коломейцов, - Нельзя им давать пристреляться, а поскольку пушки у них не скорострельные, раз в две минуты будем зигзаг писать. Следите по хронометру. Пока бьет только дальняя пятидюймовая батарея, она ниже всех.
– А "Сенявин"-то уже пристреливается и по крупповским! Видите?
– Естественно, они же тоже по нам начали... Или это камень кто бросил, что над нами сейчас прожужжал? А с той батареи пока хватит. Минут через пять-десять осядет это все, может прочухаются... Тем временем мы уже должны быть в заливе.
– Господа! Что они делают! Без пристрелки на беглый перешли что ли?
– раздался снизу, с палубы возглас лейтенанта Вурма.
Берег Токушимы расцветился примерно десятком желто-оранжевых вспышек, потонувших в облаках сизого дыма, и не успел еще Коломейцов ответить на удивленную реплику минного офицера, как в море справа, слева, где ближе, где дальше, начали взлетать и падать водяные султаны. Причем несколько снарядов упали в непосредственной близости к... первому японскому миноносцу, продолжающему бежать в сторону колонны русских истребителей, уже начавших осыпать его снарядами трехфунтовок Гочкиса и автоматических Максимов. В какофонию воя и взрывов вмешивалось их отрывистое ду-ду-ду...
Воздух вибрировал от пролетавших снарядов, то глухо, то резко и громко заахали удары взрывающихся в воде снарядов. Вот вновь среди скал сверкнули сполохи дульного пламени, опять гул и уханье снарядных падений...
– А что же им делать осталось, Николай Владиславович? Пристреливаться
Следить за нашими, идущими следом, если попадут в кого, сразу докладывать!
– крикнул в мегафон Коломейцов, - И, лейтенант, уберите пока ваших людей вниз, могут осколков нахватать, а целей для минной атаки у нас нет пока.
Артиллеристы! Братцы комендоры! Не части, не части!
– Может пристрелка у них и не удалась, но "Бодрого" только что чуть не накрыли. Снаряд у него прямо перед носом упал, в нашей кильватерной струе, Евгений Владимирович... Может быть хоть дымнем? Масло на колосники...
– Нельзя. Закроем своим же дымом японцев от наших броненосцев. Ничего не поделаешь, друг мой, шапок-невидимок у нас нет... Лево на борт! Два румба. Так... Одерживай... И обратите внимание, кстати, их первый миноносец-то парит, или мне только кажется?
– Никак нет, не кажется! Похоже котел-с...
– Смотрите! Смотрите! "Ушаков"! Дал им прикурить!
Вновь все глаза на истребителе устремились в сторону изрыгающего сталь и шимозу острова. Там, на скалах Токушимы, где выше, где ниже батарейных верков полыхнули красным, а затем с грохотом вздыбились и расползлись в стороны облаками камней, пыли и дыма четыре разрыва тяжелых снарядов.
– Ну, слава Богу! Засекли с "Ушакова" их пальбу и тоже без пристрелки шарахнули! Залпом! И правильно сделали. Сейчас не до жиру, не до прямых попаданий. А вот прыти и меткости этот душ из камней и осколков самураям поубавит. Все правильно ушаковские артиллеристы сделали. Сами ли Дмитриев с Гавриловым решились, адмирал ли приказал, а все правильно...
С минуту Беклемишев метался по мостику "Ушакова" как затравленный зверь. Приступ ярости всегда столь спокойного и уравновешенного командующего привел старших офицеров броненосца почти что в состояние ступора. Когда контр-адмирал смог, наконец, взять себя в руки, он понял, что какое то время ему предстоит выполнять еще и обязанности командира корабля, поэтому бесцеремонно отодвинув Сильмана в сторону, склонился к амбушурам машинного и котельных.
– Федор Андреевич, голубчик, самый полный! Самый-самый полный! Минут на десять всего! Да, пусть шуруют как черти!
– то ли причитал, то ли рычал в раструб Беклемишев.
В ответ труба донесла исполненный олимпийского спокойствия голос старшего механика броненосца Яковлева:
– Будет исполнено, Ваше превосходительство! Полузла еще наколдуем сейчас, но минут на пятнадцать, не более, у нас...