Одна беременность на двоих
Шрифт:
— Ну что ты хочешь, — улыбнулась я, вспомнив, как вчера мы купили багет, и она довольная стряхивала с живота крошки. — Это ведь один из признаков настоящего беременного живота. Дальше будет только хуже. Скоро совсем не сможешь придвинуться к стойке и нагнуться над тарелкой. У меня где-то пятновыводитель был, давай ещё раз постираем.
— Всё-таки дебилы эти дизайнеры. Если знают, что в этом месте все кофты пачкаются, то зачем делать их однотонными? Использовали бы ткань в разводах, чтобы пятна не были заметны!
— Ты купила пока только три футболки. В следующий раз будем искать с какой-нибудь картинкой или же эти
— Ага, ну прямо хиппи из меня сделаем! Возвращение к истокам, мать их…
Точно-точно… Я заметила, что Аманда стала более женственной, что ли. Даже с учётом того, что волосы сильно отросли, а рыжая краска так до конца и не смылась, каблуки она забыла в кладовке и не делала больше макияж. Даже походка изменилась. Она будто не шла, а плыла — голова высоко поднята, плечи отведены назад, шаг размеренный, не быстрый, будто цель её затерялась в вечности и спешить нечего.
— Знаешь, — сказала вдруг Аманда, — я хочу пойти в аптеку и купить поддерживающий пояс. Так тяжело ходить, будто живот вдруг стал весить очень много.
— Ещё бы! Ты же одиннадцать фунтов набрала! — воскликнула я, поднимая взгляд от футболки.
— Доктор сказал, что это мало…
Но я её не слушала, я смотрела, как она расчёсывает отросшими ногтями живот. Ногти у неё перестали ломаться — наверное, помогал кальций в витаминах для беременных. Я посмотрела на свои спиленные под корень ногти. Они не то что совсем не росли, но постоянно ломались, потому что я не могла приучить себя рисовать в перчатках. Тяжело вздохнув, я решила лучше смотреть на живот Аманды — благо не надо было даже задирать голову, живот висел ровно против моих глаз. Я впервые заметила, что пупок просвечивает сквозь ткань, и не могла понять, как же это возможно. Да, я прекрасно знала, как он сейчас выглядит. Принимать вместе душ я больше не решалась, но в душевой спортивного клуба могла без зазрения совести рассматривать Аманду. Так здорово наблюдать, как живот надувается подобно шарику. Как только кожа не лопается!
— Ты куда смотришь?
Я тряхнула головой и, кажется, даже покраснела, а потом всё-таки решила сказать правду:
— Пытаюсь понять, что случилось с твоим пупком.
Аманда улыбнулась и задрала кофту, чтобы я увидела линию, идущую от пупка вниз. Настолько яркую, будто её нарисовали тёмной хной, а сам пупок напоминал теперь расплющенный завиток мягкого мороженого. Он полностью вывалился наружу и растянулся в стороны.
— Интересно, что будет дальше? Он что, полностью исчезнет? — спросила я.
Аманда пожала плечами и стала чертить ногтем круги вокруг пупка, а затем ещё сильнее сплющила его подушечками пальцев.
— А я вот думаю, что было бы, будь у меня пирсинг. Дырка бы тоже растянулась?
— Наверное, заросла, — предположила я. — Пару лет назад я сняла серёжки и забыла про них на месяц. Одна дырка заросла, пришлось снова прокалывать… Дома, иголкой отец сделал, брр…
— Не, хорошо, что у меня пирсинга не было. Ой, что это…
Улыбка сползла с лица Аманды, и я придвинулась ближе, чтобы рассмотреть то, что она пыталась мне показать. Какие-то розовые полосочки, расположившиеся ближе к бедру, там где она только что чесала…
— Ты расчесала просто. Смотри, какие у тебя ногти, как у кошки!
— Я чешу, потому что чешется, — прошептала Аманда.
Лицо её оставалось серьёзным, и я тоже перестала улыбаться, пытаясь
— Погугли, как выглядят растяжки, — почти что приказала Аманда.
— Растяжки? Какие растяжки в двадцать три недели?!
Она так на меня глянула, что поспешила взять со стола телефон. Поиск выдавал страшные картинки, которые мой трезвый ум решил не показывать Аманде. Я прокручивала экран за экраном, не поднимая взгляда на беременную подругу, и старалась придать лицу беззаботное выражение. Найдя наконец более-менее безобидную картинку, я подсела к Аманде на диван, держа фотографию в нижней части экрана, чтобы та полностью не показывалась. Мой палец скользил по тексту:
— Говорят, что первые растяжки можно убрать, если начать мазать кожу специальным кремом. Ещё рекомендуют пить много воды, но ты и так пьёшь. И есть клубнику, голубику, орехи, семечки, брокколи… Мы всё это едим…
— Вот именно, — перебила меня Аманда. — А они появились!
— Мы же кремом не начали мазать. Вот пойдём в аптеку за твоим поясом и крем купим. И прекрати чесать!
— Не могу! Не представляешь, как чешется!
— У меня есть крем от экземы. Я постоянно мажу им руки после краски. Давай…
— Нельзя! — отрезала Аманда.
— Почему нельзя? Он же натуральный, из овса… Зуд сразу снимет. Ну?
Она ничего не ответила, и я прошла в ванную комнату, чтобы вытащить из шкафчика тюбик, но всё же пробежала глазами предупреждение, и удивилась, что не оказалось стандартной фразы, которую помещают на всех лекарственных средствах — беременные и кормящие должны проконсультироваться с врачом перед использованием. Я закрыла браузер от греха подальше и сунула телефон поглубже в карман джинсов. Аманде же дала в руку крем, повернув стороной с мелким текстом. Конечно, она тут же начала его читать.
Она теперь на всех упаковках читала мелкий текст, и наши походы в магазин стали часовыми. Хотя её можно было понять. Пару раз мы обнаружили просроченные молочные продукты. Менеджер дико извинялся и даже отпустил нам йогурты бесплатно, но радость была не полной — слишком много мелкого текста, помимо обычной информации о возможных аллергенах, обнаружилось на привычных нам продуктах. Аманда целую ночь штудировала сайты про здоровую пищу, и наш бюджет теперь трещал по всем возможным швам из-за покупки только биологически чистых продуктов, якобы чистых… Потому что я сразу вспомнила экскурсию по винодельне в Напе. Экскурсовод объяснила, почему их вина не проходят сертификацию — они не пользуются никакими удобрениями, но отпугиватели птиц вкопаны в землю на железных столбах! Только убеждать в чём-то беременную подругу было бесполезно, и я сдалась, даже не начав борьбу.
— Намажь мне сама, — попросила Аманда. — Вдруг я что-то пропущу.
Мои пальцы осторожно скользили по выпуклому животу, не пропуская и миллиметра покраснения.
— Помогает? — спросила я, но вздрогнула, поймав взгляд Аманды.
— Тебе говорили, какие у тебя нежные руки? — прошептала она каким-то не своим голосом.
Я отдёрнула руку и поспешила закрыть тюбик.
— Нет, — буркнула я. — Мои руки никого никогда не интересовали.
— Расскажи о своём первом парне.
Я стиснула крем до боли в пальцах и подняла на Аманду глаза. Она не смотрела на меня, она рассматривала живот, блестящий там, где я втёрла в кожу крем.