Одна и без оружия
Шрифт:
Не успел я дойти до сарая, как взрыв огромной силы бросил меня на землю. Первое, что пришло на ум: наши начали обстрел. Увидел, как ко мне бегут чеченцы, показывая в сторону дороги. Я вскочил на ноги, оглянулся. Мой «жигуленок», объятый пламенем, горел как свеча. Сразу даже не сообразил, что произошло, скорее, отгонял от себя мысль о теракте. Фарид все поставил на свои места. Он одним из первых подбежал ко мне и, убедившись, что я невредим, успокоился.
— Это тебя хотели взорвать, — скрипнул он зубами. — Паразиты! Найду, кто сделал, расстреляю на месте. Это я обещаю.
«Неужто я так им насолил, что решили меня ликвидировать? — подумал
— Просьбу твою выполню, — заверил меня Фарид. — Сегодня передам, завтра получим ответ. — И когда я выразил сомнение в такой оперативности, он по — смотрел на меня загадочно и вдруг спросил: — Ты хорошо знаешь этого русского тюленя, что нам оружие привозит?
— Кого ты имеешь в виду? — не понял я.
— Того, кто привел тебя к нам вместе с нашим парнем.
— Он служит комендантом у известного мафиози, главного поставщика оружия. Видел его в офисе пару раз, и все знакомство.
— Мне кажется, что бомба в машине — его работа. В ту ночь я ходил посты проверять и увидал: кто-то копается у твоей машины. Хотел подойти незаметно, но хрустнула под ногами ветка, он исчез. У меня глаза хорошо видят в темноте. Я не мог ошибиться — это был он. Хочу допросить его без свидетелей.
— Мне он тоже неприятен, но я ему ничего плохого не сделал, чтобы мстить мне и тем более покончить со мной. Может, все же ты ошибаешься, и прежде чем говорить с этим человеком, стоит понаблюдать за ним. Если рыльце в пушку, обязательно рано или поздно проколется.
— Ждать не могу, — отрезал Фарид, — уедет скоро.
— Давай тогда вместе поговорим с ним.
— У меня особый подход в разговоре, ты не поймешь. И вообще забудь, что я тебе сказал, это мое личное дело. У чеченцев есть закон: если обижают гостя, то еще сильнее — хозяина, а обид мы не прощаем.
Я не стал настаивать, понял — бесполезно. И был прав. В том, что Фарид слов на ветер не бросает, убедился на следующий день. Как и обещал, он сообщил мне, что из Москвы ему передали: генерал Рожков вышел на пенсию, и теперь вместо него назначен молодой полковник Толстобровов Вячеслав Сергеевич. Он и принял решение строго наказать сотрудника федеральной службы контрразведки России, перешедшего на сторону противника.
— И еще одна для вас новость, уже более приятная, — Фарид улыбнулся, — жена ваша нашлась, она выехала по каким-то срочным делам в США и скоро возвратится, работает у босса, который продает нам оружие.
Ну и дела. Не успел я переварить полученную от Фарида информацию, как он выдал еще одну, от которой меня бросило в холодный пот. Фарид рассказал, что этот так называемый комендант, верный подкаблучник все того же Александра Михайловича, мультимиллионера, держащего в своих руках крупные пакеты акций ведущих предприятий России, в том числе выпускающих военную продукцию. Показываясь иногда в офисе в качестве коменданта, этот человек выполнял личные приказы своего хозяина, порой весьма деликатного свойства. И доставка оружия была просто детской
— Вы показались Александру Михайловичу весьма подозрительной личностью, — говорил Фарид, — и неудачи с продажей военного имущества он увязал с вашей деятельностью. Коменданту было поручено вначале ликвидировать командира части, что он и сделал вместе с заместителем командира, а потом и вас. К счастью, он просчитался, вы родились под счастливой звездой.
— Ты его убил? — спросил я, выслушав исповедь Фарида.
— Не стал руки пачкать об эту мразь. — Лицо Фарида прямо-таки перекосилось от отвращения: — Отпустил обратно к его шефу. Пусть едет, но шефу уже известно все, о чем он мне рассказал. Тот сам его накажет, как посчитает нужным.
Наверное, это было справедливо. Я бы тоже не мог стрелять в безоружного. Фарид еще больше вырос в моих глазах. Но, выходит, мы все ошиблись, считая, что взрыв подстроен по заданию российской спецслужбы. И все разговоры там обо мне, скорее всего, на уровне эмоций. Ущерба я никому не причинил, никого не предал, присягу не нарушил: уже давно я не военнослужащий и даже не гражданин России, чего уж там метать в мой адрес громы и молнии. Делаю, что считаю нужным, и это никого не касается. Так я рассуждаю, и потому всякие там опасения о покушении на мою личность пора отбросить и нечего меня опекать и охранять. Бессмысленное занятие.
Когда я поделился своими заключениями с Фаридом, он просто отмахнулся от меня.
— Тебя охраняли и будут охранять. Это приказ начальника штаба, и я, даже если бы захотел, отменить его не имею права. Но я этого и не хочу. Придется потерпеть, дружище. Уедешь к себе в Америку, там, пожалуйста, живи как захочешь. У нас свои обычаи, и нарушать их нельзя.
Пришлось смириться.
Вечером Фарид со своим отрядом уходил на позиции. В поселке оставалось с десяток добровольцев — мальчишек лет по 15–16, горевших желанием изучить оружие, чтобы встать в строй со своими старшими братьями. И еще небольшая группа бойцов для патрулирования и охраны складов и моей скромной персоны. Мне отвели небольшой домик, в котором раньше жили двое престарелых чеченцев. Их уже прибрал к себе Всевышний, и освободившуюся площадь отдали мне во временное пользование. Потом в доме хотят устроить что-то вроде клуба, где можно будет проводить с ополченцами беседы, показывать им кино, открыть библиотеку. Меня вполне устраивал такой вариант, в свободное время я мог здесь отдохнуть, расслабиться, порыться в книгах, которых сюда навезли целую уйму.
Уходя на задание, Фарид поручил старшему патруля заглядывать ко мне вечерком, выполнять все, что скажу. После двух-трех таких «заглядываний» он мне просто надоел, и я освободил его от этой обязанности, сказав, что поручаю ему сюда больше не заходить, а патрулировать не менее, чем в ста метрах от дома. Четко ответив: «Понял!», патрульный исчез. Скоро я заснул.
Сплю я очень чутко. Поэтому, когда услышал шорох, решил, что это опять досаждает не в меру исполнительный старший патруля. Хотел уже ругнуться, как навалились на меня несколько человек, к лицу прижали мокрую тряпку. Это со сна показалось мокрую. На самом деле — пропитанную смесью, от которой я стал задыхаться и терять сознание. Сквозь пелену тумана различил четыре фигуры, деловито работающих надо мной. Меня связывали, потом пеленали в одеяло. Одна из фигур показалась мне очень знакомой. Игорь?! — мелькнуло в голове, и я отключился.