Одна истинная королева. Книга 1. Коронованная звездами
Шрифт:
Чувствую ком в горле.
– Не знала… – Самой жалко, что дерево мертво. – Но мне эта линнея ничего хорошего не показала. Мне было больно и страшно.
Питер задумчиво кивает:
– Да, я видел.
И тут я вспоминаю, что он собирался оставить меня в этих ветвях. Может, хотел дать мне умереть, пока я не начала бороться с агрессивными ветками.
Тут раздается какой-то шум, очень похожий на крик. От неожиданности я подпрыгиваю, проливая немного похлебки на штаны.
– Вот же дрянь! Что это было?!
– Зверь.
– Безобидный?
С
– Пока он снаружи, да.
– А когда… – Не договариваю, потому что Питер пожимает плечами.
– В случае чего мы с ним справимся. Но лучше бы он нас не заметил.
Ага, поняла. Нужно сохранять спокойствие и сидеть тихо.
– На лежанке спим по очереди? – шепотом предлагаю я уже после еды.
– Незачем. Мне она не нужна.
– Серьезно? Или отказываешься, потому что пауки по ночам тоже укладываются спать на лежанку?
– Они и так повсюду.
Супер. То, что я хотела услышать.
Порывшись в ящике, он выдает мне сложенное жесткое одеяло.
– Перед сном промой укусы кипяченой водой, она еще осталась, – с этими словами он достает из сумки маленькую деревянную баночку, – и смажь вот этим. Тогда раны не воспалятся.
– Спасибо, – бормочу я, прикидывая, осмелюсь ли снять джинсы в присутствии Питера. Но он, правильно истолковав мое смущение, встает и выходит из хижины. Волей-неволей думаю о том, что скрывается в темноте. Но Питер знает, что делает.
Торопливо промываю и смазываю раны. От мази несет разлагающимся тюленем, но я чувствую, что она действует, а вонь исчезает. Замотавшись в одеяло, гляжу на небо сквозь отверстие в крыше. В небе над Лиаскай тоже мерцают звезды – их довольно много. Не закрываю глаза, жду, когда же послышится скрип двери.
– Доброй ночи, Питер.
– Ночи, мисс Уолш.
– Можешь звать меня Майлин.
– Завтра посмотрим.
Глава 8
Устало моргаю от тусклого света. Как я могу спать – загадка… Чувствую себя совершенно разбитой. Меня терзает страх перед этим незнакомым миром. И тоска по дому, я так скучаю по маме и Рави! И очень беспокоюсь за Вики!
Но несмотря на это, я продрыхла всю ночь. Так утомилась? Или Питер подсыпал что-то в похлебку?
Его, кстати, поблизости нет, но котомка валяется у остывшей печи, да и вряд ли он ушел без меня. Питер даже оставил мне немного еды – прямо на лежанке вижу краюшку хлеба, кусочек твердого сыра и кружку воды.
После скудного завтрака, натянув джинсы и куртку, выхожу из сторожки и осматриваюсь. За хижиной обнаруживается бочка с дождевой водой, рядом – внушительная стопка дров, чурбан для колки и инструменты. От воды разит мхом, но я решилась прополоскать рот и почистить зубы пожеванной веточкой – читала о таком в одном романе про путешествия во времени.
– Уже
Вздрогнув, оборачиваюсь и вижу, как он застегивает рубашку на обнаженной груди. Кожа влажная – он только помылся. С волос капает вода.
– Хотел меня напугать?
Голос назло такой хриплый?
– Как будто тебя можно напугать! – отзывается он, смеясь чему-то, не знаю чему. Признаюсь, несмотря на мое бедственное положение, этот смех… цепляет меня. В своем мире я бы сделала все возможное, только бы он почаще смеялся.
– И что смешного?
– Да так. Не наколешь дров? Сторожку надо оставлять такой же, какой ее нашли. – С этими словами он схватил ведро и, наполнив его дождевой водой, унес в хижину.
Он наверняка думает, что я не умею колоть дрова. Но дома у нас камин, и мама быстро сообразила, что о дровах надо заботиться самим, если мы хотим его топить. Обычно я рублю топором, а не при помощи предложенных здесь расклинивающего ножа и молотка, но после нескольких неудачных ударов я освоила принцип, и дело пошло.
С грудой дров в руках возвращаюсь в сторожку – Питер собирает свою сумку.
– Будешь так долго возиться, придется топать до Рубии недели три.
На миг меня охватывает возмущение. Долго возиться? Да он должен радоваться, что я вообще умею рубить дрова! Но с ядовитой улыбочкой я возражаю:
– Мог бы сам нарубить, если такой быстрый. Ну, с чего ты взял, что меня не напугаешь?
Покидаем сторожку и идем в лес – туда, где чаща.
– Ночью у нас был гость. Довольно громкий.
– Да ладно? – Стараюсь, чтобы голос звучал равнодушно, но не получается.
– Лесной лев. Вроде львица. Опасна для человека, только когда охраняет детенышей.
– Звучит стремно.
– Бывает и хуже.
Две-три минуты идем молча, и я размышляю, что может быть хуже лесной львицы с голодными львятами. Понятия не имею, какие они, эти лесные львы…
Питер прерывает молчание.
– Львица скреблась в стену, я уже думал, что она доберется до нас.
– А потом? – невольно спрашиваю я.
– А потом ты начала храпеть, и львица убежала.
Я было открыла рот, чтобы заявить: «Я не храплю!» Но… Неужели он специально меня бесит? Холодно улыбаюсь ему:
– Тогда благодари меня за наше спасение. Всегда пожалуйста.
Лесу не видно конца. От местной флоры и фауны я только рот разеваю! Вот грибы, которые в разы увеличиваются, если к ним подойти. Птицы, в тени серые и незаметные, отливают золотым и огненно-красным в лучах просвечивающего сквозь зеленую крону солнца. Деревья тянут к нам длинные гибкие листья – им нужна соль, которая содержится в поте людей и животных. Питер частенько предупреждает о вещах, на мой взгляд, безобидных и посмеивается надо мной, когда я пугаюсь.