Одна из миллиона
Шрифт:
Надо быть благодарной. Если подумать, мне безумно повезло. Полгода назад, когда я влюбилась, я и мечтать не могла, что буду работать в его компании, да ещё и стану личной помощницей. Пусть он любит другую, но я-то всё равно рядом, могу видеть его ежедневно, заботиться о нём — варю ему кофе, планирую встречи, составляю таблицы, ограждаю от ненужных звонков.
А он? Вспомнил ли хоть раз на выходных обо мне? Как же хочется узнать, чем он занимался, прикоснуться к его жизни, заглянуть в неё. Знаю, что нравлюсь, это
Вероятно, блондинка устроила ему на выходных секс-марафон. Возможно, они куда-то поехали вдвоём. А вдруг махнули за границу на романтический уик-энд? В Париж или Прагу. Хотя зачем так далеко? Можно забронировать отель где-нибудь у нас на озере, в лесу. Видела рекламу — шикарные номера с джакузи, подогреваемый бассейн с термальной водой, первоклассный сервис, сосны, свежий воздух. Цены — Париж отдыхает.
Что ж, каждому своё. Неотразимой блондинке — внимание Глеба и самые яркие удовольствия, а мне — несбыточные фантазии и работа.
За три часа смастерила презентацию с кучей слайдов и таблиц — директор поручил это сделать, когда кормил в ресторане тыквенным супом. Завтра он меня похвалит, скажет, что я умница.
Нет, ну, а что такого особенного в этой Полине? Да, красивая… Очень красивая. Но ведь она фальшивая! Улыбается ослепительно, но поди угадай, что она думает на самом деле. И волосы у неё, по моим меркам, редкие! Три волосинки, если честно. Блестящие, красиво подстриженные… Но ведь их так мало! Зато штукатурки на лице целый килограмм!
…Мстительно прищурившись, я нырнула в гардероб и выбрала платье — ярко-синее, новенькое. Как обычно, схватила на распродаже, а потом ни разу не надела. Принесла из магазина, примерила и поняла, что для меня оно слишком смелое — глубокий вырез, провокационная длина…
Вот возьму и надену! Заявлюсь в нём завтра в офис, и все упадут. Наряжусь для себя, а не для Глеба Николаевича. Он пусть любуется своей драгоценной невестой. Они сейчас, наверное, голые плещутся в джакузи. А я тут страдаю, одинокая и несчастная.
Боже, вот это платье! Как оно всё акцентирует и подчёркивает! Какие у меня ноги… А грудь…
Неужели это я?
…Итак, хотя накануне настроение у меня было не очень, в понедельник я выпорхнула из квартиры почти счастливой — в новом платье чувствовала себя голливудской звездой.
Повезло с погодой, сентябрь выдался очень тёплым, можно даже не надевать плащ. Я толкнула железную дверь подъезда, вышла на крыльцо и… А-ах!
Прямо у подъезда замер тёмно-серый «мерседес» директора, а рядом, скрестив руки на груди и прислонившись к двери автомобиля, стоял Глеб Николаевич собственной персоной.
— Привет, Варя, — улыбнулся он. — Доброе утро, солнышко.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы оправиться от радостного
— Ох, Варя… Какая ты… Выглядишь изумительно! — пылко воскликнул босс.
Его глаза буквально утонули в моём вырезе. Утренняя свежесть холодила кожу, но взгляд начальника её обжигал. У шефа был настолько обалдевший вид, что я засмеялась. Вот если бы прямо с крыльца упасть в его объятия!
— Здравствуйте, Глеб Николаевич. А что вы тут делаете?
Он тоже был налегке, пиджак, очевидно, лежал в машине, галстука не наблюдалось. Крепкая шея в расстёгнутом вороте белой рубашки меня заворожила, элегантные тёмные брюки безупречно облегали… В общем, всё очень хорошо облегали.
— Подумал вот что: домой я тебя отвожу по вечерам? Да, отвожу. А утром почему не забираю? Недоработка!
— Действительно, — улыбнулась я, спускаясь с крыльца. Директор протянул мне руку. Сердце бешено колотилось, мир вокруг распускался волшебным бутоном, разворачивал шелковистые лепестки. Ещё секунду — и я услышу пение ангелов среди облаков.
Шеф открыл дверь машины.
— Да, сегодня придётся вкалывать на совесть, чтобы не отвлекаться на… — тут его взгляд опустился ниже, очертил мою талию и бёдра, а потом, как примагниченный, вернулся к зоне декольте.
— Вы всегда вкалываете на совесть, Глеб Николаевич, — тихо заметила я и ощутила, как запылали щёки.
Этот заинтересованный мужской взгляд хорошо мне знаком. Недаром пришлось заказать кружку с физиономией Макса и постоянно держать её на столе — и на прошлой работе, и в «Инструментах».
И только босс поначалу совершенно меня игнорировал. Наверное, тогда ещё действовали чары Полины. А сейчас они явно иссякли! Даже выходные, проведённые в лесном отеле, не спасли ситуацию.
Я уже устроилась на сиденье джипа, а директор всё не закрывал дверь и не выпускал мою руку. Держал крепко и как бы машинально гладил большим пальцем тыльную сторону ладони.
Потом он дотронулся до моего плеча, провёл рукой по щеке… И при этом смотрел на меня, смотрел. Я разволновалась ещё больше, упиваясь его прикосновениями, грудь в декольте бурно вздымалась. Видимо, поэтому дорогой шеф всё никак не мог отойти от меня и занять место водителя.
Но вдруг… я заметила на его шее свежую царапину.
Чёрт!
Рано радуюсь… И совершенно зря списываю Полину со счётов. Вон у них какая страсть — даже царапины остаются. Наверное, спина шефа ещё и не так исполосована Полининым маникюром!
Настроение сразу же испортилось.
Какая же я глупая! Веду себя как заурядная вертихвостка, которая кокетничает с боссом и возомнила невесть что… Ничего я для него не значу. То, что директор оказывает мне знаки внимания, вписывается в банальную схему отношений босса и секретарши. Банальную и пошлую — аж скулы сводит…