Шрифт:
Об авторе
Анна Михалева окончила Высшие режиссерские курсы. С 1995 года — редактор ток-шоу «Я сама». За годы работы она пришла к выводу, что нет ничего интереснее, чем история, рассказанная женщиной. Потому что жизнь ее порой похожа на самый настоящий детектив. Анна Михалева пишет о женщинах, но не только для них. Вполне возможно, что ее детективы помогут мужчинам понять кое-что о прекрасной половине человечества.
Пролог
«Однажды
Глава 1
Алена никак не могла понять, что это разбудило ее в такое время. Моргнула раз, другой, покосилась на светящиеся цифры электронного будильника — половина пятого утра. И тут в дверь опять позвонили. Настырно, бесцеремонно. Этот наглец и думать не желал, что люди в такой час обычно предпочитают спать. Она все же села, свесила ноги, нашарила тапочки. В дверь снова позвонили. Еще настойчивее, уже нетерпеливо. Алена проворчала себе под нос, что в общем-то негоже так нагло вторгаться в чужую личную жизнь, тем более ночью, но все-таки пошлепала в прихожую.
— Кто там? — спросила недружелюбно и не думая открывать. Мало ли кто там шляется по подъезду. Инстинкт самосохранения у нее с детства срабатывал превосходно.
— Следователь Терещенко, — четко прозвучало из-за двери.
— Ну да, — зевнула Алена, — а я Барбара Стрейзанд! Убирайтесь, а то на самом деле в милицию позвоню! Кстати, ни электриков, ни газовщиков я тоже не вызывала.
За дверью, видимо, усмехнулись (по крайней мере, Алене так показалось), потом кто-то потоптался на месте и уже не столь уверенно проговорил:
— Вы знали Ольгу Харитонову?
— Я знаю Ольгу Харитонову и еще кучу людей. — Она повернулась, дабы пошагать обратно в спальню, однако, как всякого журналиста, ее зацепило слово, употребленное не совсем правильно. — Послушайте, а почему вы спросили, знала ли я Ольгу? Она что, умерла?
— Ваша соседка — Ольга Григорьевна Харитонова… — видимо, человек за дверью подбирал слова поточнее, потому говорил медленно, размышляя на ходу, — …она найдена мертвой в своей квартире.
— Лялька?! — Чувство самосохранения бесследно испарилось. Алена торопливо отщелкнула все свои три замка и рывком распахнула дверь, едва не попав в объятия следователя Терещенко. Спохватившись, она замерла и пристально взглянула на незваного гостя.
Терещенко оказался очень даже ничего. Не в смысле, что ничего для следователя, а вообще ничего — весьма симпатичный. Тут она вспомнила причину, по которой вылетела на лестничную площадку, и бросила взгляд на соседскую дверь. Чтобы не заорать, как истеричка в дурных комедиях, она зажала рот рукой. Дверь Лялькиной квартиры была широко распахнута, и в проеме шатались какие-то фигуры. Одна из них осматривала Лялькин шкаф в прихожей, другая что-то фотографировала — полутьма то и дело озарялась холодным белым
— Вы хорошо знали Харитонову? — тихо, но очень внятно спросил Терещенко.
Она кивнула, задав самый идиотский вопрос в такой ситуации:
— А что случилось?
Из короткого, но емкого рассказа следователя Алена поняла вот что: в два часа ночи ее сосед с верхнего этажа Павел Петрович Строганов повел выгуливать свою овчарку — Дусю. Собственно говоря, по паспорту собачьему звали ее гордо и претенциозно — Авиа Лаки Дримс, однако имя свое она не оправдывала ни облезлым экстерьером, ни гадким характером, поэтому хозяева быстро присвоили ей кличку Дуся, наверное, чтобы не позориться лишний раз. Однако к делу это никакого отношения не имело. Так вот, овчарка Дуся к двум годам своего беспутного домашнего существования возомнила себя дворовым Моби Диком и по сему случаю принялась подло нападать на соседей. Подло, потому что без разбору кидалась с лаем как на взрослых, так и на детей. Кусать не кусала, но иногда могла прихватить зубами за штанину или юбку. Радости от этого, разумеется, никто из пострадавших не испытывал. К тому же возмутилась общественность двора в лице пенсионеров, интересы которых напрямую пересекались с интересами вредной Дуси, поскольку первые любили беседовать, сидя на лавочках у подъездов, и гнусные выходки Дуси их крайне раздражали.
Пенсионеры стали писать письма, с каждым разом поднимаясь все выше и выше по иерархической лестнице «почтовых ящиков». Когда же они отправили письмо мэру Москвы Лужкову, несчастный Строганов перешел на ночной образ жизни, переведя на него и свою невоспитанную собаку. Теперь он выходил гулять в два часа ночи, и та бегала по пустому двору, не причиняя никому вреда. Разве что расстроились все те же пенсионеры, которые потеряли едва найденный смысл жизни — инцидент был исчерпан, письма писать стало делом бессмысленным.
Таким образом, в эту ночь Строганов, как всегда, повел Дусю гулять. Будучи уверенным в том, что ни один из жильцов подъезда так поздно из квартиры не высунется, он спустил собаку с поводка, и та потрусила вниз по лестнице. Каково же было его удивление, когда, поравнявшись с приоткрытой дверью Лялькиной квартиры, Дуся остановилась, принюхалась, заскулила и с лаем ринулась внутрь, игнорируя все хозяйские «Фу!» и «Стоять, подлая скотина!».
Павел Петрович потоптался на пороге, пытаясь все-таки дозваться псину, но та как в воду канула. Он робко позвонил, попутно удивляясь, почему соседка Харитонова — женщина, которую последнюю неделю и так канают все кому не лень, вдруг оставила дверь открытой. Но Ляльку не было слышно, равно как и Дусю. Теряясь в тревожных догадках, Строганов вошел в квартиру, громко позвал хозяйку, не дождавшись ответа, заглянул в гостиную и замер.
Увиденное повергло его в шок. Он икнул, сглотнул подступившую к горлу тошноту, машинально ухватил Дусю за ошейник, вывел ее на лестничную площадку, на деревянных ногах дотащился до своей квартиры, трясущейся рукой набрал 02, проговорил адрес и только тогда, положив трубку на рычаг, позволил себе задохнуться, схватившись за сердце. «Скорую», на которой его и увезли в больницу, вызвала уже перепуганная жена Павла Петровича. Она же и сообщила потом следователю Терещенко, что Алена лучше всех знала убитую.