Одна на две жизни

Романова Галина Львовна

За шорохом листвы он не различил осторожных шагов, но ударивший в нос запах псины спутать не мог ни с чем. Ликантроп подобрался со спины, облокотился на спинку скамейки.

— Здор-рово, гладкокожий. На луну воешь?

— И тебе привет, Лохматый. — Ариэл покосился на небо, где в разрывах облаков прятался молодой месяц. — Тут, пожалуй, завоешь…

— Тебе чего надо?

— Ищу я кое-кого. Из ваших.

Обернувшись через плечо, Ариэл в упор посмотрел на заросшее коротким жестким волосом лицо — длинный нос, тяжелые челюсти, слегка заостренные уши, расположенные

чуть выше, чем у людей, раскосые желтые глаза. Внешне Лохматый ничем не отличался от любого другого своего соплеменника. И в случае чего отыскать его было бы трудно — ведь главным отличием одного ликантропа от другого является запах.

— Какое совпадение! — выдержавший взгляд человека Лохматый тяжело задышал всей пастью, что должно было означать смех. — Тебя кое-кто тоже ищет. И тоже из наших!

— Мне не до шуток, Лохматый! И мне действительно надо, чтобы ты кое-кого отыскал.

— Тебе надо — ты и ищи! — Ликантроп демонстративно зевнул.

Ариэл стиснул рукоять заряженного пистолета. Упустивший момент Лохматый дернулся было, заметив резкое движение, но поздно — дуло смотрело прямо ему в лоб. Щелкнул взводимый курок.

— Еще одно слово и…

— Не серебряная. — Ликантроп облизал тонкие черные губы. — Фигня.

— Спорим, с такого расстояния она все равно разнесет тебе череп? Ты меня знаешь, Лохматый…

В определенных кругах его действительно знали — успели узнать за шесть-то лет! — и ликантроп нервно хихикнул:

— Что ты такой дерганый? Я с ним как с равным, а он…

— Знаешь, ты меня с собой не равняй! Если бы у тебя похитили подругу, ты бы давно половину столицы в крови утопил, а я сижу тут, разговариваю…

— Опусти пукалку, — вдруг промолвил Лохматый и в следующий миг одним прыжком перемахнул через спинку скамейки, пристраиваясь рядом на сиденье. Он был без одежды, даже чресла не прикрыты, и развалился с самым вальяжным видом.

— У тебя увели волчицу? И давно?

— Сегодня днем, — ответил Ариэл, мельком подумав, что Агнии не понравится такое сравнение. — И она не моя… То есть не совсем моя. Но я люблю ее.

— И хочешь, чтобы она приносила щенят именно тебе? Должен огорчить — среди наших на такое дело ни один не ходил. Я бы знал. Нанимали одного парня к некой человечке в логово залезть, пошарить по углам, да сорвалось… Но это почти половину луны назад было…

Ариэл благоразумно решил не вспоминать про тот случай.

— Я хочу, чтобы твои волки отыскали некоего сатира. Живым! Молодой, холостой, рога прямые, тонкие. Светлой масти, кучерявый. Звать Марилием… но мне почему-то кажется, что это не настоящее его имя. Говорил, что в столицу прибыл недавно и еще нигде не работает…

— Сатир? — переспросил Лохматый и вдруг расхохотался лающим смехом, хлопая себя ладонями по коленям. — Ох, ну ты и шутник, — отхохотавшись, промолвил он. — Ты сам-то понял, что сказал? Чтобы волки тебе козла живого привели! А если серьезно, то дохлый номер. Сатиры никогда человеческих женщин не похищали!

— Тебе пересказать пару абзацев из учебника истории? — поджал губы

Ариэл. — Я не говорил, что этот Марилий выкрал женщину. Но похитители использовали его, чтобы проникнуть в дом. Он мог знать, что это за люди. Это помогло бы мне выйти на след.

— Понятно. А чем рассчитываться будешь? Денег у тебя таких сроду не водилось…

— Не деньгами. Властью. Я в Тайной канцелярии служу.

— Опять? Ты ж вроде уходил оттуда? Дескать, не можешь и нашим и вашим служить!..

— Уходил, — кивнул Ариэл, — да император приказал вернуться.

— Вот оно что… — Ликантроп встал, потянулся. — Ну, если сам император… Ладно, мои парни побегают, понюхают кое-где… но сдается мне, что живым ты этого Марилия уже не застанешь.

— Да мне бы хоть какой след отыскать! И того довольно.

— Ладно. Говоришь, в дом заходил? — Ликантроп почесал когтями щеку. — Приходи сюда завтра вечером… Но за тобой должок!

— Само собой… Как — завтра вечером? — встрепенулся Ариэл. — А раньше?

— А ты как хотел? — оскалился Лохматый. — Это ж как иголку в стоге сена искать! Я пошел.

Одним прыжком перемахнув через спинку скамейки, ликантроп трусцой направился прочь. Устремившись в неосвещенную часть парка, он вскоре пропал из вида — серый на сером. Ариэл остался сидеть на том же месте, вслушиваясь в звуки ночи. Вот где-то прогрохотала поздняя пролетка. Залаяла собака. Словно в ответ ей раздался короткий резкий вой — перекличка ликантропов. Стоило отзвучать их голосам, как в глубине рощи протяжно закричала какая-то ночная птица. Ариэл сидел, сжимая в пальцах пистолет. Идти никуда не хотелось. Казалось, если он не сдвинется с места, время пойдет быстрее и уже до рассвета сатир будет найден. И совершенно неожиданно окажется, что он прекрасно знает имена своих нанимателей и даже может указать примерный адрес. И вызовется проводить…

Конечно, ничего этого не будет. Но помечтать-то можно? Каждая минута задержки означала для Агнии лишние страдания. Только бы ее удалось найти! Только бы она была жива! Пусть ненавидит и презирает его и дальше, но пусть останется живой и невредимой!

Агнии было плохо. Когда день подошел к концу, в подвале сгустилась тьма. Ни свечи, ни лампы ей не принесли. Пленница сидела в темноте, пока могла выносить шорох и скрипы, доносившиеся из углов, а потом, не выдержав, подошла к двери и постучала. Как там ей советовали? Три раза…

Снаружи послышался какой-то шорох, шаги, скрип деревяшки.

— Чего надо? — поинтересовался мужской голос. Не тот, что разговаривал с нею, а другой, ниже и грубее.

— Я… можно мне свечку? Тут темно…

— А ты вспомнила?

— Что?

— Ты должна была вспомнить, что оставил тебе муж!

— Ничего я не вспомнила! И извольте говорить мне «вы»! — обиделась Агния. — Я — женщина!

— А я — мужчина. И что с того? Так вспомнила или нет?

— Марек мне ничего такого не оставлял. Я не представляю, чего от меня хотят! Я… не помню! И я есть хочу. — Ее похитили перед самым обедом, а сейчас было самое время для ужина, и в животе урчало. — И еще…