Одна на Троих

Ласка Уля

Она не ждёт моего ответа, резко встает со стула, быстро убирает наши чашки, оборачивается.

– Я не в укор, но слушать и слышать, Илья Константинович, порой очень разные вещи. Подбросите до въезда?

– Десять минут. Я вызову водителя, тебя отвезут, куда попросишь.

– Спасибо.

Делаю звонок, договариваясь об обещанном, и наблюдая, как Арина рассматривает пейзаж открывающийся за оконом, довольно щурясь под лучами яркого летнего солнца.

– Почему ты приготовила именно этот кофе? – задаю подтачивающий моё любопытство вопрос и, понимая, что

если не сейчас, то ответ я не получу никогда.

– Внимательность, – легко отвечает она. – Некоторые из ингредиентов достаточно дорогие, никто не заказывает их для коллекции, значит, специально. Это ваш кабинет. Вывод – для себя. Почему мне было вас не порадовать? Не испортила? А то лицо у вас было очень странным.

– Нет, всё идеально. Вы учились вместе с Машей?

– Нет, – прыскает она. – Если б с Машей я бы к кофе вообще не подошла. Но вдохновила, конечно же, она! Всё, это за мной, – сообщает она одновременно с моим звонком телефона. – Благодарю за то что выслушали, и удачи вам, Илья Константинович! –и через секунду она уже закрывает за собой дверь.

– Олег, – принимаю я вызов, – отвези её домой, ну или хотя бы в центр, попросит высадить сразу за проходной, скажешь нельзя, приказ.

Получаю его согласие и вижу выбегающую Ришу, быстрой походкой идущую к машине, кивающую водителю в благодарность за открытую дверь.

Оборот и она смотрит прямо на меня. Взмах руки. Закрытая дверь машины.

Мозг зависает от мысли, как они с Машей вообще дружат? Быть настолько разными и всё же находить точки соприкосновения. . .

– Марго, извини, если не вовремя, но мне нужно с тобой поговорить, срочно! – делаю то, к чему привык за последние пять лет, мне нужна женская консультация по женскому же поведению.

Чёрт! И ещё же Кротов! – вспоминаю я более насущную проблему. . .

Женщины! ! !

Глава 40

Маша

Уже в течение сорока минут мы с Алексеем обговариваем наиболее выигрышный вариант подачи информации на конференции. Не моя компетенция, но я знаю, как это работает. Ему нужны свободные уши и небольшое направление в разговоре, чтобы не съезжать с главной темы. Всегда готова!

Соболев за весь деловой обед не проронил ни слова, присутствует, словно на две реальности. Время от времени перевожу на него взгляд, замечая напряжённо выступающие мышцы шеи. Не расслабляется. Значит, предупреждение Алика имеет более веское основание, чем мне показалось сначала.

Сгущать краски, обычная практика, с отцом я прошла её всю и не могу сказать, что это добавило мне уверенности. . . Но, если все действительно так. . .

– Алексей Сергеевич, – обращаюсь я к Чернову, когда мы, наконец–то, завершаем. – Если я правильно поняла, то на этой неделе должны быть предприняты беспрецедентные меры по обеспечению безопасности.

– Зачем? – светлые ресницы взлетают вверх, и я вновь тону в их небесной голубизне.

– Маша пообщалась с Кротовым, и он поделился с ней точными цифрами, – присоединяется к нашей беседе Никита. – И ты знаешь,

меня это тоже начало беспокоить.

– Я соблюдаю весь протокол. Какие претензии? – голос Лёши в одно мгновение приобретает стальной оттенок, и он с вызовом смотрит на Соболева.

– Да? Ты ведь мне так и не ответил на вопрос, как провел Ришу на территорию комбината.

– Под мою личную ответственность.

– Это понятно. Почему не сообщили нам? Ты же понимаешь, Чернов, что на проходной все, кто был в курсе, уже безработные.

– Я знаю правила, не надо тыкать меня в них носом.

– Риша может быть очень убедительной, – пытаюсь я снизить градус беседы, но получается только хуже.

– Убедила? – с усмешкой спрашивает Никита Лёшу.

– Сделала всё, что мне было от неё нужно, – грубо отрезает Чернов и, обращаясь уже ко мне: – Маша, я зайду ближе к вечеру, чтобы окончательно сверить график.

Полминуты, и мы остаёмся одни.

– Зачем? – прерываю затянувшееся молчание я, пока Никита допивает кофе.

– Что? – поворачивается он ко мне. – Напомнил о халатности? – уточняет тему вопроса. – Ему полезно.

– Но можно же сделать это по–другому, – пытаюсь я сгладить острое остаточное впечатление от их стычки.

– Нет, Маша. Нельзя. Пошли, расскажу по дороге, – протягивает он мне руку, помогая встать из–за стола. Мы быстро спускаемся в гараж, Никита идёт немного позади и, когда я останавливаюсь перед дверью его машины, он отключает сигнализацию, но не отступает, а наоборот, делает шаг ко мне, чтобы открыть дверь.

Втягиваю воздух слишком поспешно и громко, словно боясь упустить момент, когда концентрация его аромата будет предельной.

Слышит. Чувствует. И через мгновение я оказываюсь прижата к нему спиной, а руки Никиты смыкаются на моей талии, заставляя оставаться на месте.

– Маша, – голос спокоен, но теплое дыхание задевает верхний край моего уха слишком часто. – О чём вы говорили с Ильёй, до того, как я вошёл в кабинет?

– Никита Вла. . .

– Никита, – прерывает он вновь мое обращение.

– Мы с вами договорились, что три месяца я просто работаю. Мне это нужно. Пожалуйста! Такой ответ будет у меня для всех.

– Маша, – переходит он на свистящий шёпот, – я не могу и. . . не хочу ждать три месяца.

– Правда? –с обидой вырывается мой вопрос. – А что так? – добавляю я уже с вызовом, проворачиваясь в его руках, чтобы посмотреть в лицо нетерпеливого господина Соболева.

– А вот так, – мгновенно обхватывает он моё лицо руками, целуя так, что у меня сначала исчезает ощущение собственного тела, а потом, кажется, и мозга. . .

Я становлюсь одним сплошным продолжением желания Никиты. . . Живым, вибрирующим, бесконечным. . .

– Я заберу тебя на эту неделю к себе, до конференции. Так всем будет спокойнее, – долетает до меня его голос через все ещё плотную завесу наваждения.

– Что? Нет! – протестую я, как только понимаю смысл его слов.

– Ты хочешь, чтобы со всей этой подготовкой мы переживали ещё и за тебя? – мастерски взывает он к моей совести.