Одна ночь греха
Шрифт:
— Здравствуй, дорогая. — Эти слова, которые прежде он произносил с нежностью, теперь вонзились в нее, словно лезвие ножа.
Люсьен подошел ближе. Серина инстинктивно сделала шаг назад.
— О, возможно, мне следует обращаться к вам “ваша светлость”?
О Господи, он знает. Ее лоб и ладони покрылись бусинками пота.
— Вы узнали? — спросила она дрожащим голосом.
— А вы надеялись, что этого не произойдет?
Его лицо пылало от гнева, глаза опасно сверкали под густыми бровями. Люсьен выглядел как человек, которого предали. Это выражение лица она часто видела у своего
— В какие игры ты играешь, маленькая дрянь?
Она поняла, что ей не остается ничего, кроме как сказать правду.
— Это была не игра. Я просто позволила, чтобы это случилось. Но мне не следовало так поступать, — добавила она шепотом.
Серина надеялась, что ее правдивое признание уменьшит его гнев, но напрасно. Он лишь сильнее сжал руки, а лицо сделалось непроницаемым.
— Нет, это не так. Ты могла все остановить в любую минуту. Черт побери, тебе было достаточно просто сказать “нет”, а еще лучше сообщить, что ты замужем. Поверь, я бы оставил тебя в ту же секунду. Чего ты добивалась? Хотела, чтобы муж начал тебя ревновать? По-видимому, у него нет времени, чтобы самому затащить тебя в постель! — Слова, слетавшие с его губ, больно ранили Серину. — Или тебе скучно иметь дело со стариком и захотелось кого-нибудь погорячее? Тебе понравилось использовать меня?
Леди Уоррингтон чувствовала, что сгорает от стыда и гнева одновременно.
— Можно подумать, вы сами — образец добродетели, Дейнридж! — воскликнула она. — Разве вы не пытались меня обольстить? Вы опьянили меня своим вином и своими поцелуями, а потом получили то, чего добивались.
— Да, я виноват в этом, но я не знал о вашей девственности и вашем замужестве.
Серина виновато опустила глаза.
— Простите, я не думала, что это имеет для вас такое значение.
— Не думали? — Его голос звенел он гнева. — То, что произошло между нами, было не похоже ни на что, что происходило в моей жизни. А потом я проснулся и увидел, что тебя нет, а мои простыни все в крови. Черт побери, как это может не иметь для меня значения?
— Большинство мужчин даже не вспомнили бы об этом, — заметила она, думая о многочисленных любовниках своей матери.
Его лицо скривилось в недоброй усмешке.
— Мы сейчас обсуждаем не кого-то, а меня. И для меня все произошедшее значит очень много.
Серина судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.
— Я еще раз приношу свои извинения.
— Я не хочу слушать ваши извинения! Я хочу знать, почему вы так поступили?
Она смотрела на свои сжатые в кулаки руки.
— Я не хотела этого, — начала она дрожащим голосом. — Но когда вы спасли меня… а потом, потом дотронулись до меня… Я просто не смогла сопротивляться.
Он взял ее за подбородок и поднял голову, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Это что, попытка окончательно вывести меня из себя, ваша светлость?
— Нет, я…
— Оставьте при себе ваши оправдания. Меня от них тошнит, — грубо прервал он ее.
— Но я говорю правду!
— Все женщины всегда говорят правду, —
Люсьен замолчал. Он тяжело дышал, волосы разметались по лбу. Серина смотрела на него и проклинала себя за то, что не может отвести глаз. Ее тело снова начало таять от его прикосновений, а губы наливались жаром при виде его губ. Она ничем не отличалась от матери.
— Я развелся с такой же похотливой ведьмой, как и ты, — сказал он, — и не желаю иметь ничего общего с тобой, для которой врать так же легко, как дышать. Никогда больше не попадайся мне на пути.
Он развернулся и направился к двери.
— Прошу вас, послушайте! — взмолилась Серина. — Я не хотела никого обманывать.
Но Люсьен уже вышел из библиотеки… и из ее жизни, громко хлопнув дверью.
Глава 7
Серине снился он. Люсьен целовал ее лицо, губы, шею. Рубашка из тонкого полотна не мешала ей ощущать тепло его тела. Потом их языки сплелись, дыхания соединились.
Он положил ее на мягкую траву и начал осторожно раздевать. Вокруг них распускались дивные цветы. Люсьен сорвал один полураскрытый белый бутон и принялся ласкать им ее обнаженный сосок. Затем цветок спустился ниже, на наливающийся жаром желания живот. Его губы следовали за цветком, закрепляя его прикосновения поцелуями.
Он развел ее ноги, и она почувствовала, как бутон касается ее там, в самом чувствительном месте.
— Прошу тебя, пожалуйста, — прошептала она.
Он улыбнулся и поднялся над ней. Серина увидела, что он полностью одет.
— Пожалуйста? — спросил он.
Улыбка сошла с его лица. Неожиданно он схватил ее за плечи и поднял с земли.
— Пожалуйста — что? — продолжал он. — Снова затащить тебя в постель, чтобы ты смогла наставить рога своему мужу? Чтобы ты еще разок посмеялась над бедным стариком? Ты этого хочешь?
Нет, попыталась ответить она, но его руки по-прежнему были на ее теле, и она жаждала получить от него еще один поцелуй. Да… Она хотела его, она не могла заставить себя не хотеть его.
Громкий стук в дверь оборвал ее сон.
Серина с трудом возвращалась к реальности. Все тело покрылось липким потом, ее охватила странная слабость.
Никакой травы, никаких цветов… никакого Люсьена. Она снова закрыла глаза, пытаясь понять, почему этот сон преследует ее. Неужели мама переживала точно так же, когда заводила нового любовника?
— Доброе утро, миледи, — раздался голос горничной. — Я принесла вам горячий шоколад и булочки.
Завтрак? При мысли о еде ее затошнило.
— Пожалуйста, Кэффи, унеси все это.
— Миледи, вы должны поесть. Вы и вчера утром ничего не ели. Вы не больны?
— Нет, просто сегодня у меня нет на это времени. Мой муж уже спустился к завтраку?
— Несколько минут назад.
— Хорошо. Помоги мне одеться.
Через полчаса Серина спустилась вниз. Она искала Сайреса. Сегодня она твердо решила, что обо всем ему расскажет. Возможно, после этого сны прекратятся, и она перестанет слышать слова Люсьена, которые, словно эхо, постоянно звучали в ее голове: “В какие игры ты играешь, маленькая дрянь?”