Одна тень на двоих
Шрифт:
— Пока, — попрощалась Катя с Мартой и Даниловым и взяла Тимофея Ильича под руку. — Андрей, я позвоню вам и сообщу свой новый мобильный номер. Сегодня же.
— Спасибо, — сухо поблагодарил ее Данилов. Два гигантских джипа — «Лендровер» и совсем уж экзотический «Хаммер» — казались по сравнению с машиной Данилова океанскими лайнерами рядом с портовым буксиром. Сыпал мелкий снег, белые шарики отскакивали от полированных крыш. Воздух был холодный и влажный, какой-то острый.
Катерина запахнула шубу и некоторое время
— От вони голова заболела, — сказала она негромко и оглянулась на Тимофея. — Надо было столько краски вылить! А полы были сказочные, Тим! Особенно в гостиной. Данилов все нарисовал и собирал эту керамику по кусочку. И лестница. На ней специальное покрытие положили, чтобы Машка не полетела со ступенек. Она же носится, как щенок…
— Носится, — согласился Тимофей Ильич и взглянул на жену внимательно. — Ты что, Кать? Плачешь?!
Охрана отошла от них, чтобы не слышать, о чем они говорят. Тимофей покосился на нарочито безразличные спины и за отвороты шубы притянул жену к себе.
— Ты что? — спросил он, близко глядя в серые несчастные глаза, полные слез.
Нос вздрогнул, покрасневший кончик уткнулся ему в ладонь. Только на одну секунду, но и этого было достаточно, чтобы он вдруг испытал острый, тайный, умильный всплеск любви к ней.
Он все никак не мог привыкнуть к тому, что так ее любит.
— Ты что? — повторил он и встряхнул ее, чтобы это острое и тайное чуть-чуть отпустило его.
Он не умел ни от кого зависеть, всесильный, богатый, умный, бесстрашный, расчетливый, очень хладнокровный, очень успешный, очень занятой человек.
Он теперь зависел от Катерины, знал это и боялся этого.
От Катерины и детей. Как это получилось, что он так влип?
— Господи, он мне так нравится, этот дом! — заговорила она рядом с его ухом. — Мне все в нем нравится! Я уже придумала, куда мы елку поставим. И это покрытие на лестнице для Машки! Все же было почти готово, Тим! Кем надо быть, что так все… испоганить?!
И она шмыгнула носом.
— Я сегодня же поручу Дудникову, и он к завтрашнему дню скажет тебе, кем надо быть, — предложил Тимофей, — и даже покажет. И ты сама набьешь ему морду. А?
Она улыбнулась, и ему полегчало.
— Тим, с тобой разговаривать невозможно. Ты слишком… однозначный. Конкретный, как это теперь называется.
— Зачем ты так навязывалась со своим участием? Тебе не все равно, поедет она в Москву, эта барышня, или не поедет? И этого… как его?.. утешать кинулась!
— Я не кинулась его утешать. Ему этот дом нравится даже больше, чем мне. Дом разгромили, чтобы выбить из-под ног почву именно у него, у Данилова. Мне, например, это совершенно ясно и понятно. К тебе таким способом не подберешься. Ты вообще мог ни о чем не узнать, это он правильно сказал.
— Ну и что?
— Ну и то. У него есть какой-то враг. И это такой… лютый враг, который не
— Ты что, — спросил он подозрительно, — смеешься? Или решила мне польстить?
— Да что тебе льстить, — вздохнула Катерина, достала из сумочки пачку сигарет и быстро закурила, — ты сам все про себя знаешь. В этом как раз твое основное преимущество перед остальными людьми.
— В чем? — спросил он глупо. Спрашивать не следовало бы, но уж больно хотелось послушать про «преимущество».
— В том, что ты все знаешь о себе. Знаешь все свои слабые и сильные стороны. Сильные ты холишь и поощряешь, а слабым вздохнуть не даешь. — Она затянулась, искоса взглянула на дом и продолжила, понизив голос: — Я думаю, что дело серьезное, Тим. Серьезное и неприятное.
— Помогать никому не стану, — тут же сказал он, — можешь не намекать и жалостливо не смотреть. Пусть он сам разбирается… как его…
— Ты давно запомнил, что он Данилов, — начала Катерина язвительно, но муж не принял подачу.
— Это не мои проблемы. И тем более не твои. Достаточно того, что я дал ему десять дней. Если за десять дней он не решит свои проблемы, я уволю его и забуду о нем навсегда. И ты о нем забудешь тоже.
— А если его убьют?
— Значит, убьют, — сказал Тимофей равнодушно. — Еще не хватает мне заниматься такими делами!.. Из-за его личных дел почему-то пострадал мой дом! На его месте я бы немедленно повесился. Кстати, ты обратила внимание, что он совсем не удивился, когда ты сказала, что это скорее всего именно его проблемы?
— Обратила.
— Выходит, он заранее знал или предполагал что-то такое! Все-таки Дудникова я уволю к…! Почему служба безопасности ни черта никого не проверяет?!
— Она проверяет, Тимыч. Андрей Данилов один из лучших архитекторов в Москве. И в России, наверное. Он не очень знаменит, но благонадежен, как английский завтрак. Кстати, он родной сын Михаила Данилова. Что ты смотришь? — подозрительно спросила она. — Не знаешь?!
Он молчал.
— Тим, это даже ты должен знать. Михаил Данилов. Писатель. Господи, его в школе проходят! Ну, про Северный морской путь и моряков-подводников.
Тимофей Ильич решительно не знал никаких подводников.
Раньше — до Катерины — собственная медвежья дремучесть его не смущала, он даже бравировал ею слегка. Когда шесть лет назад он женился, эта самая дремучесть перестала ему нравиться.
Он раздражался, когда теща с тестем — тесть, ясное дело, профессор, теща — доктор наук, — жалостливо смотрели на него или понимающе переглядывались, когда он опять попадал впросак. Есть еще бабушка с манерами вдовствующей императрицы. В этом году ей должно стукнуть девяносто, она пребывала в полном рассудке и ничего ему не спускала, особенно когда была в язвительном настроении.