Одна в Шотландии
Шрифт:
Как бы то ни было, Синклер благополучно доставил её к себе домой... и уложил к себе в кровать. Но он не прикоснулся к Эннис. Он спал под её одеялом, своим укрылся до пояса, воздвигнув между ними своего рода барьер. Это говорило в его пользу. Он не воспользовался обстоятельствами. Не многие мужчины оставили бы готовую и доступную женщину в покое. Всё-таки Синклер был хорошим человеком, пусть и ворчливым.
Она обвела его неспешным взглядом, зная, что ведёт себя совершенно неподобающе. В действительности вся ситуация складывалась неподобающе. Однако в данный момент, когда никто её
Синклер казался самым красивым мужчиной на земле, и сейчас находился в полном её распоряжении. Полумесяцы тёмных ресниц отбрасывали тени на его щёки. Грудь приподнималась при лёгком дыхании. В отличие от предыдущих встреч, со спящим и безмолвным Синклером вполне можно было поладить. Она подавила глупый смешок, прижав пальцы к губам. От этого движения голова начала неприятно пульсировать, и Эннис вздрогнула.
Конечно, она никогда раньше не делила постель с мужчиной. Скорее всего, это первый и последний раз. Поэтому Эннис хотелось сполна насладиться моментом. Через много лет жизни в монастыре в её памяти всё ещё будет храниться тайное воспоминание. Она нерешительно положила руку ему на плечо, стараясь не дрожать... но этого казалось недостаточно, в памяти хотелось запечатлеть больше. Эннис жаждала ощутить его кожу.
Она представила, как мама даёт ей советы. Как лучше скомпрометировать себя и заставить Синклера на ней жениться. Из-за его титула. И герцогства.
Вот только они её совершенно не волновали. Эннис попыталась выбросить из головы мысли о маме.
Она думала об искушении. Обо всём, чего ей будет не хватать, когда она примет обет. Эннис нахмурилась. Будет не хватать? Раньше ей не приходили в голову такие мысли. Она рассматривала уход в монастырь, как побег, обретение покоя. Но не лишение. Не измена себе самой. Но теперь, когда её тело гудело, а сердце бешено колотилось... на неё нахлынули ощущения. Эннис ощутила соблазн. Потребность.
Поэтому вместо того, чтобы вскочить с кровати, вместо того, чтобы освободиться от хватки его мощных рук и ног, она осталась на месте и блуждала ладонями по его телу. Эннис устроилась уютнее на матрасе и позволила себе насладиться моментом. Она изучала изгиб его длинных ресниц. Нос, который, казалось, был когда-то сломан. Губы, которые, пока он спал, выглядели слишком полными, слишком чувственными для мужчины. Она разглядывала, разглядывала и разглядывала.
Эннис расслабилась и прикасалась к нему, где ей заблагорассудится. Она запомнит его в малейших деталях, потому что ей представилась такая возможность. Прямо сейчас.
Потому что завтра, на следующей неделе, три месяца спустя... возможности больше не будет. На сердце опустился тяжёлый груз, угрожая раздавить. Шанса может больше никогда не представится.
Зато сейчас всё в её руках. И она воспользуется моментом.
Колдер медленно, постепенно приходил в себя. Возбуждённый член ныл, упираясь в сладкую женскую плоть, в поисках разрядки. Проклятие. Барьер из одеял перекрутился и съехал.
Ему, конечно, не впервой просыпаться возбуждённым, или в объятиях женщины. Он не вёл жизнь монаха, но впервые он находился
В данный момент ему необходимо держать себя в руках.
Тело под одеялами горело адским огнём, кожа пылала. Он сбросил покрывало с плеч и приподнялся на локтях, его взгляд упал на мисс Баллистер, он оказался совсем не готов обнаружить её... бодрствующей.
На него, не моргая, смотрели широко распахнутые голубые глаза. Они пробили опасную брешь в его самообладании, но он продолжал цепляться за его остатки. Колдер не походил на мужчин, лишённых начисто самоконтроля. Он не подпускал к себе близко никого, даже людей, которых хорошо знал. И всю жизнь держал себя в руках.
Какое-то время Колдер мог только молча на неё смотреть.
– Здравствуй, – выдохнул он.
– Здравствуй, – тихо ответила она.
– Как здоровье?
Неужели они обменивались любезностями?
Она облизнула губы, и он проследил за движениями её розового язычка.
– Хорошо. Кажется. – Она вздохнула и осторожно дотронулась до головы. – Что случилось? Я не помню...
– Ты упала и ударилась головой. – Колдер убрал светло-каштановые прядки с её лба. Зарывшись пальцами в волосы Эннис, он отыскал шишку на затылке. – Болит?
Она потянулась вслед за его пальцами, чтобы потрогать самой.
– Немного саднит.
– К тому времени, когда мы добрались сюда, ты промокла до нитки и замёрзла чуть ли не до смерти. Нужно было тебя согреть, – сказал он примирительным тоном. Однако в этом не было никакой необходимости. Он ведь спас ей жизнь.
– О. – Она посмотрела вниз, оценивая свой непристойный вид. Эннис подтянула простыню повыше, её щёки порозовели. – Полагаю, это многое объясняет.
Он ждал, представляя себе, как, наконец, свойственная леди восприимчивость одержит верх. Колдер приготовился, ожидая, что вот-вот раздастся пронзительный крик, естественная реакция любой женщины, которая собирается уйти в монастырь.
Но ничего подобного не произошло.
Её пальцы крепче сжались на его плечах, и только тогда он понял, что она его трогает. По собственной доброй воле. Возможно, его разум осознавал происходящее не так быстро, но тело уже знало. Оно реагировало на её близость и прикосновение. Колдер готов был поклясться, что именно поэтому он проснулся в состоянии сильного возбуждения.
– Мне всегда было интересно... – Её руки скользнули по его плечам к груди, в глазах вспыхнуло любопытство. Может быть, она не в себе? Может, всё дело в шишке на голове?
Он должен не терять головы ради них обоих. Должен вылезти из кровати, отойти на безопасное расстояние. Одеться. Покинуть спальню и идти, не оглядываясь, пока желание не утихнет.
Но вместо этого Колдер спросил:
– Что тебе было интересно?
Эннис оторвала взгляд от его груди, опустив ресницы.
– Как это... быть с мужчиной.
Он подавил стон.
Она имела в виду совсем другое. По-другому просто не могло быть. Мисс Баллистер - невинная девушка, которой уготована судьба непорочной монахини. Сегодня вечером она пережила тяжёлое потрясение и испытывала его последствия.