Одна Ж в Большом городе
Шрифт:
Не задумываясь, на каком языке изложу свою проблему, я сняла телефонную трубку, достала визитку вчерашнего мачо и позвонила по указанному на ней номеру. Через 10 минут мой мачо (его зовут Марио) стоял у моей двери. А дальше начался… настоящий сериал! Весь день мы гуляли по городу, осматривали достопримечательности, отдыхали в маленьких уютных кафе. На следующий – поехали к пирамидам. Третий день посвятили корриде, а ночью… предались бурному сексу. Первые-то две ночи я провела в своем отеле, за который Марио любезно заплатил, а на третью сдалась – осталась в его
На четвертый день Марио познакомил меня с мамой – настоящей (!) пожилой доньей, проживающей за городом в собственном доме. Семья Марио отнюдь не была богатой: просто все работали, обеспечивая себе достаточно приличное существование. Марио, например, водил грузовичок от тамошней службы доставки товаров, а его мама владела крошечной местной аптекой.
На пятый день – день приезда нашей группы – мой мачо предложил мне стать его женой. Я ответила: «Си!», что по-испански значит «Да!», оставила свой колымский адрес и, обливаясь слезами, села в самолет…
Всю дорогу пьяный Михаил занудно твердил: «Хулио тебе этот Марио?» Я молчала: слишком много слышала и читала, что все эти горячие латинские мужчины так же быстро и забывают, сколь страстно любят! В общем, будучи реалисткой, я весь обратный путь убеждала себя вернуться с небес на землю…
А спустя три месяца в моей колымской квартире зазвонил телефон. Это был Марио… И вот уже больше года мы живем вместе – в Мехико.
Вот такой у меня в жизни вышел сериал. Я даже название ему придумала – «Санта-Колыма».
Степной бартер
Эту историю мне рассказала подруга Марина, едва вернувшись в Москву из поездки по Монголии.
Надо мной все прикалывались: мол, что ты в Монголии забыла? Это ж типа не страна, а пустырь с первобытно-общинным строем. А я совершенно не жалею, что в последний момент согласилась на предложение турфирмы – добавить к экскурсионному туру по Китаю пару дней в Монголии. Интересно же!
И вот, находясь в Улан-Баторе, отправились мы как-то на джипах в настоящую монгольскую степь – посмотреть на пастухов-кочевников, живущих в юртах. Приезжаем: степь да степь кругом, пылища, огромные овечьи отары, и на тысячи верст вокруг – ничего и никого. Только горизонт в пыльной дымке маячит. Да, по словам гида, «в паре дней езды верхом по степи» отсюда еще одно кочевое семейство лагерем стоит.
А в юртах – огромные семьи кочевников, от мала до велика: и глубокие старики, и грудные младенцы. По степи они вместе со всем скарбом перемещаются караванами – в повозках, запряженных лошадьми.
Заходим в юрту. А там и правда – ну все как у первобытных людей! Очаг с живым огнем, мебели никакой, посуда глиняная, на полу вместо кроватей и стульев – шкуры. Главное угощение – крепкий зеленый чай со сливочным маслом. Кочевники его, во-первых, любят, а во-вторых, считают лекарством от всех болезней. Мне дали пиалу с обжигающей порцией этого подозрительного напитка и предложили присесть… на изумительной красоты шкурку чернобурки! Тут-то у меня и созрел «шкурный
Ты же знаешь, что в этом сезоне на пике моды каракуль? Сейчас он считается круче и норки, и лисы, и песца. А каракульча (мех новорожденных овечек) – даже круче соболя и шиншиллы. Только вот цена шубок из этого меха космически-запредельная!
А у кочевников в монгольской степи, прикинь – полны юрты каракулевых шкур! Тут тебе и каракуль (необработанный, правда, но это не беда: у нас в городе полно меховых ателье!), и каракульча… А уж про степных лис и волков я вообще молчу: они их вместо матрасов и одеял используют.
Конечно, я не смогла скрыть своего восторга. Обращаюсь через гида к отцу кочевого семейства (по его манерам видно, что именно он там у них всем заправляет):
– А не могли бы вы продать мне несколько каракулевых шкурок?
Старый кочевник отвечает:
– Отчего нет, могу и продать! Да вот только деньги мне не нужны. Ты же видишь – степь вокруг, магазинов нет. Хозяйство у меня натуральное: все свое ношу с собой или выращиваю вон там, за юртой. (Там у них и впрямь росло что-то типа конопли. Может, они кашу из нее варят?) Так что зачем мне, дочка, твои городские бумажки? А шкура – она меня и семью мою в холода согревает, а в зной от пыльной бури спасает.
Я заметно расстроилась. И тут гид, поболтав о чем-то с кочевником на местном наречии, вдруг говорит: хозяин юрты согласен на бартер! И пастух кивает, приговаривая:
– Да-да! Телефона давай! Телефона!
Как выяснилось, старший кочевник захотел… телефонный аппарат! Моему удивлению не было предела: ведь вокруг на многие сотни километров нет ни одной телефонной станции и ни одного сотового оператора!
– Так этот телефон не сможет же работать у вас в юрте! – воскликнула я.
– Телефона не работай, и не нада! – почти по-русски запричитал кочевник. – Работай не нада, нада стоять юрта. Тогда все будет знать, кто хозяин степь!
В общем, выяснилось, что дело тут куда тоньше, чем формально телефонная связь. Телефонный аппарат в глухой монгольской степи – вопрос, так сказать, престижа и статуса. Понятно, что подключить его абсолютно не к чему. Но зато если он имеется в юрте, значит, ее хозяин – человек важный и нужный. Вне всяких сомнений, он какой-нибудь начальник. А может быть, и главный хозяин степи!
И это поймет всякий гость, заглянувший к нему на огонек. Если, конечно, захочет потратить пару дней, чтобы прискакать к соседу верхом с ближайшего стойбища на чашечку чая с маслом.
Я не поленилась: раздобыла в Баторе телефонный аппарат чешского производства и на следующий же день привезла его в стан кочевников. В юрте начался настоящий праздник! Семейство так шумно радовалось, что даже затеяло по случаю приобретения «начальственной телефоны» праздничный лагман. А мне с барского плеча отвалили аж целых два огромных мешка каракулевых шкурок, который мы с гидом еле запихали в багажник джипа.
Видишь, каким полезным оказался мой импровизированный вояж в Монголию?
Я осчастливила целое кочевое семейство!