Одна женщина и много мужчин

Жукова-Гладкова Мария

Тут в дверях нарисовался Мишаня Шубаков со телохранители, из-за его спины выглядывал Виталий Сергеевич, уже просмотревший Люсины подвиги на вчерашней записи. Шубаков приподнял одну бровь в немом вопросе, я представила Люсю и ему. Вскоре вся процессия покинула мою приемную, а я обратилась к новой секретарше:

– Если появится моя сестра Светлана, не пускать ни в коем случае. Закрывать меня грудью, но чтобы ко мне она не проникла.

Люся кивнула. Я не сомневалась, что она в состоянии надежно защитить мою дверь.

* * *

К концу рабочего дня я уже знала о действиях, предпринятых нашей службой безопасности и «крышей», грань между которыми, как я

уже говорила, я определить не могу – одна плавно перетекает в другую.

Шубаков лично встретился с Расторгуевым, представителем Юрия Леонидовича Цыганова, они перетерли возникшие непонятки и о чем-то там договорились. Детали меня не интересовали, главное, что претензий ко мне не было никаких.

Собираясь домой, я услышала вопли в своей приемной. Орали Люся и Светка, чей голос нельзя спутать ни с чьим. Я не сомневалась в Люсиных возможностях и оказалась права. Светка не прорвалась. Правда, в связи с этим мне придется задержаться на работе – подождать, пока сестрица отчалит. Я надеялась, что ей быстро надоест ждать меня во дворе. Выходить через тамбур в переулок мне не хотелось, тем более что моя машина стояла перед главным входом. Не оставлять же ее там?

Я наблюдала за выпроваживанием Светки по экрану, потом вышла в приемную и поблагодарила Люсю. Она была очень довольна собой. Я спросила, не пора ли ей подметать рынок.

– Ой, да я договорилась о замене, – махнула рукой Люся, задела за стоящий перед компьютером кактус, взвыла, кактус слетел на пол, из горшка высыпались земля и камушки. Мы с Люсей принялись вытаскивать иголки у нее из пальцев, это мероприятие она, как обычно, сопровождала извинениями.

Затем я отправилась к Виталию Сергеевичу, все еще пребывающему на работе, и поинтересовалась новостями. Ему пока не удалось определить, кто выпустил Димку с Анькой, также ничего не прояснилось и с напичканными «дурью» парнями, атаковавшими наш офис. Вся группа, запертая шубаковскими в их «фирменном» подвале, упорно твердила, что их нанял какой-то Серый, про которого они больше ничего не могли сказать. Он выдал им форму и дубинки и велел нанести максимально возможный урон нашему офису и людям, с которыми они там встретятся. Больше они ничего не знали. С камчатскими, как я уже говорила, вопрос был решен.

– А Храп этот – кретин, – вдруг заметил Виталий Сергеевич и пояснил, уловив мой удивленный взгляд: – Расторгуев Шубакову всю историю про деньги в красках расписал. И про тебя, и про твою сестру.

– Кретин для других, умный – для себя, – высказала я свое мнение.

Виталий Сергеевич вопросительно посмотрел на меня. Я принялась за объяснения, предлагая проанализировать, какую Храп заварил кашу и сколько замутил воды. Сколько народу задействовано, а ведь если приглядеться повнимательнее, все занимаются неизвестно чем. Но он всех в чем-то убеждает, агитирует, подвигает на действия и что-то там еще. С какой целью? Расторгуев со товарищи влетают к нам в офис, чтобы захватить меня. Я правильно поняла? Они ведь не полные идиоты. Идиоты, конечно, но не настолько. А ведь он их убедил, что меня нужно забрать именно здесь потому-то и потому-то. Мол, паника возникнет из-за такого скопления женщин – кандидаток в секретарши, и это будет им на руку. Это ж какая буча могла получиться?!

Виталий Сергеевич задумался, потом заметил:

– Да, странно, что камчатские приперлись к нам в офис. А вторых ребятишек случайно не Храп сюда послал? И опять же с какой целью? Может, вовсе не для погрома в нашей конторе, а чтобы нанести урон своим бандитам?

Виталий Сергеевич задумался еще глубже.

– О каких деньгах вообще идет речь? – очень серьезно спросила я. – Что Расторгуев поведал Шубакову?

– Так они мне и сказали! –

усмехнулся Туюсов.

– Давайте мыслить логически. Деньги эти не Храповицкого – раз. К ним какое-то отношение имеют камчатские – два. По крайней мере, они на них претендуют.

Виталий Сергеевич заметил, что процент-то с них они явно должны получить.

Я согласилась. Мы не знали, как эти деньги появились у Храпа и что с ними следовало делать. Да это нас и не касалось. Но один факт был налицо – деньги пропали, по крайней мере, хозяева не знают их местонахождения. В пропаже виноват Храп – это признали все. Храп постарался схлестнуть кого только можно и запутать как можно больше народу. Он устраивает моей сестре дикий скандал, обвиняет ее, меня, убеждает Расторгуева со товарищи брать штурмом наш офис, чтобы захватить меня, а вслед за камчатскими врывается эта обкуренная банда и все тут крушит. Между прочим, хорошо досталось и камчатским. Кто мог их послать?

– Ну и что ты предлагаешь? – вопросительно посмотрел на меня Виталий Сергеевич.

– Позвоните Расторгуеву и расскажите все про наркоманов. Про них, как я понимаю, Шубаков с ним не говорил. Пусть хорошенько потрясут своего Храпа.

– А зачем мне вообще звонить камчатским? Какое наше дело? Ерш твою медь! Шубаков с ними все утряс на стрелке. Про тебя вообще все забыли – если тебя это беспокоит. Про сестру тем более.

– Лишняя услуга никогда не забывается, – я потупила глазки.

И тут Виталия Сергеевича осенило:

– Это ты Расторгуева к себе в постель решила затащить?

– А почему бы и нет? – воззрилась я на начальника службы безопасности.

Он хрюкнул, в очередной раз помянул ерша с медью, опять вытер пот со лба, затем хмыкнул и заявил:

– Связывайся с ним сама, если хочешь.

Именно эту фразу от Виталия Сергеевича я и мечтала услышать. Теперь-то уж мне никто слова сказать не посмеет, а я могу спокойно встречаться с Олегом в любых общественных местах. Но я попрошу его о помощи – себе лично. Чтобы меня не терроризировали всякие нехорошие дяди.

Я облизнулась, представив его мощный торс.

Но планы по охмурению Расторгуева временно пришлось отложить: при выезде со двора, вне радиуса действия наших камер, меня все еще ждала Светка, фактически бросившаяся мне под колеса.

Глава 6

12 сентября, пятница

Я была вынуждена резко затормозить и открыть переднюю дверцу со стороны места пассажира.

– Ты совсем спятила! – заорала я на младшую сестрицу, которая с невозмутимым видом плюхнулась рядом со мной. – Жить надоело? И меня в тюрьму засадить хочешь?

– Жить мне совсем не надоело, а очень даже нравится, – заявила Светочка со своей обычной змеиной улыбкой, – да и в тюрьму тебя, Сашенька, тоже засаживать не хочется – пользы от тебя на свободе гораздо больше. Хотя острог по тебе давно рыдает. Или острог, или девять граммов свинца.

Я молчала, мысленно убеждая себя не заводиться. Вот такие прекрасные отношения у нас с младшей сестрой. Насколько хороши со старшей, настолько плохи с младшей. Иногда я просто готова ее убить. Светка всегда действовала на меня, как красная тряпка на быка. Она была любимым ребенком нашей матери – как же: младшенькая! – чем мы с Лариской были не очень довольны, да это еще мягко сказано. Светку страшно баловали, прощали ей то, что никогда не спустили бы нам. Независимо от того, как мы с Лариской относились к Светке – игнорировали ли ее, лупили ли, делали ли гадости, – нам всегда доставалось от матери, вечно принимавшей сторону своей любимицы. А это, в свою очередь, отнюдь не способствовало возникновению любви к младшей сестре.