Одна зима на двоих 2
Шрифт:
Жизнь в приюте, а потом в монастыре Россы приучила ее к сложностям, закалила характер, давно избавив от излишней нежности. Ким умела прятать ненужные эмоции. Глубоко внутри она заковала свой страх в цепи и пообещала себе, что никто из завоевателей не увидит ее слез. Никогда.
Чтобы хоть как-то отвлечься она представляла, как ее похититель срывается со скалы вниз и падает на острые камни, как его сносит лавиной и придавливает гигантской, сорвавшейся с уступа льдиной. Видела, как наяву, его сломанные крылья и разорванные золотые цепи. И улыбалась.
Испугавшись
Ким поспешила отвернуться. Из них из всех только он своим присутствием, заставлял сжиматься и трепетать. Она его боялась. Сколько бы ни убеждала себя, что надо быть сильной и храброй – все равно боялась.
– Сколько у нас времени до прихода Сеп-хатти? – голос Хасса раздался уже где-то на улице.
– Часов семь, может чуть больше, – ответил Верн.
– Нам надо перебраться через этот перевал и укрыться на той стороне.
– Мы задержались, можем не успеть.
– Значит, шевелитесь. Выходим, через три минуты.
– Как скажешь, кхассер.
Кхассер? Она встречала это слово в книгах. У захватчиков из Андракиса так назывались ближайшие к императору воины. Его верные приспешники, бесчувственные звери, которые не задумываясь выполняли любые его приказы.
Что один из них делал в Долине Изгнанников, так далеко от Андера? Искал поселения? Охотился на бедных монахинь? Что-то не верилось.
– Подъем. Вот это надень, – Верн бросил ей на колени широкий ворот с капюшоном, – в горах с непокрытой головой нельзя. Мозги замерзнут, раньше, чем поймешь это.
Она равнодушно посмотрела на хмурого воина, взяла ворот и молча натянула его через голову, спустив капюшон так, что он почти закрывал ее лицо. Так даже лучше. Меньше открыто для любопытных взглядов.
– Идем, – он подхватил ее под руку и потащил к выходу из пещеры.
Лагерь уже был свернут, все мешки погружены на лошадей и часть воинов уже двинулись вперед. Ким подняла взгляд к небу, где тяжелые облака наползали друг на друга, грозя разразиться снегопадом.
– Не мечтай, – ее грубо подхватили и одним движением закинули в седло, Дернешься – привяжу к хвосту и пойдешь своими ногами. Поняла?
Ким только ниже опустила капюшон, чтобы спрятаться от чужого, пристального взгляда, впивающегося в спину, и отчаянно пыталась придумать, что делать. Ведь ее увозили вглубь Драконьей гряды, все дальше от дома.
***
Сначала их путь проходил по узкой тропинке, стелющейся на самом краю пропасти. Справа отвесные скалы, слева бездна. Ким только сильнее цеплялась за поводья и обхватывала ногами покатую спину лошади, боясь свалиться. Седло было таким жестким и неудобным, что сидеть на нем было сплошным мучением, да и ход у кобылы был какой-то неровный. Она будто-то бы припадала на передние ноги и на поворотах сильно вихляла задом. Неужели у захватчиков нет нормальных лошадей? Хотя бы как те трудяги, на которых летом
– Где пойдем? – спросил Верн, – дальше по тропе или напрямую.
Хасс хмуро посмотрел на небо, потом на горы, а затем перевел взгляд на Ким.
– Идем напрямую. Так быстрее.
Андериты приняли это решение с громогласным одобрением. Каждый из них, отстегивал ремень с одной стороны седла, захлестывал себя вокруг пояса и пристегивал с другой.
Ким в недоумении наблюдала за воинами и пропустила тот момент, когда Хасс оказался рядом. Только вздрогнула, почувствовав, как тяжелая рука касается ее бедра.
– Не дергайся, – придавил ее к седлу. Ким не шевелилась и старательно отводила взгляд в сторону, пока он накидывал ремень ей на пояс, затягивал, так что было трудно дышать.
Пристегнув ее, он проехал вперед и все остальные устремились следом за ним.
Держаться в седле стало еще сложнее – начался подъем. Сначала плавный, уводящий в сторону от обрывала, а потом все более резкий. Иногда из-под ног срывались тяжелые камни, и тогда ее сердце замирало от страха. Казалось, что вот сейчас они сорвутся вниз, но лошадь продолжала ловко карабкаться наверх, легко перескакивая с одного камня на другой.
Только сейчас девушка обратила внимания на то, что не слышит привычного цокота копыт. Вместо этого то тут, то там раздавался скрежет, будто кто-то царапал ножом по камням. Присмотревшись, она увидела, что лошади ступают на трехпалых лапах с длинным серебристо-черными когтями.
Да и не лошади – это вовсе! С каждым шагом их облик менялся. Тела становились крепче, шеи длиннее, а морды вытягивались, оскаливаясь зубастыми пастями.
– Ох, – она отпустила поводья и отшатнулась, когда ее зверь изогнул шею, оглянулся на нее. В его глазах клубился кроваво-красный туман, узкие ноздри трепетали, принюхиваясь к девушке, меж зубов полоснул узкий, раздвоенный, как у змеи язык, – мама…
Раздался резкий свист, зверюга тут же прижала уши и отвернулась с раздраженным ворчанием. Ким с трудом переводила дух, а мимо нее на своем звере пронесся Войс, одарив скупой усмешкой.
Да что это за твари такие?!
Они карабкались практически по отвесной скале, перетекая с выступа на выступ. Их когти цеплялись за камни, будто те были слеплены из воска, мощные хвосты пружинили, помогая маневрировать. Со всех сторон раздавалось довольное урчание. Им нравился подъем! А Ким уже не знала, куда деваться от страха. Если бы не ремень, вдавливающий ее в седло, она бы давно улетела вниз.
Проклятый Хасс! Зачем он выбрал этот путь, когда есть нормальная тропа?
Подъем длился долго. Она уже не смотрела по сторонам, а только отчаяннее цеплялась за кожаный рожок и молилась Трехликой, чтобы все это закончилось.
Они нагнали кхассера на широкой площадке, которая словно язык великана выступала вперед. Рядом с ним стоял Верн, и оба они безотрывно смотрели в небо. Их звери ждали чуть поодаль, и воспользовавшись передышкой, щелкали зубастыми челюстями, норовя прихватить друг друга за бок.