Однажды и навсегда
Шрифт:
— Так он выкинул их в урну? — спрашиваю я, улыбаясь как дурочка. Хотелось бы мне посмотреть на то, как он это делал.
— Мальчик так старался затолкать их внутрь, но они сопротивлялись, как могли. Шум стоял такой, что мне пришлось выйти и посмотреть, — миссис Бенсон пересекает коридор и подходит ко мне, — знаешь, этот юноша точно к тебе неровно дышит. Я слышала, как он разговаривал с тем неприятным типом в костюме и голос его был не очень то дружелюбным. Боюсь, если бы он хотел, то мог спустить того парня с лестницы. Но в нём оказалось больше выдержки, чем ожидаешь увидеть у такого как он.
— У такого, как он?
— Девочка моя, от него за три версты пахнет сексом и большими неприятностями, — доверительным шёпотом произносит женщина.
— Так что ты собираешься делать с цветами? — спрашивает миссис Бенсон, кивая на корзинку с розами.
— Можете
— Ладно, малыш, пойдём домой, — она разворачивается и подзывает к себе Ральфа, который со счастливым видом семенит за хозяйкой. У своей квартиры миссис Бенсон останавливается и смотрит на меня.
— Этот мальчик возможно лучшее, что могло с тобой случиться. И пусть от него веет кучей неприятностей, прими их и будь счастлива. Какая любовь может быть, без огромной кучи дерьма, — не стесняясь выражений, произносит соседка и, подмигнув, закрывает дверь. Мне остаётся лишь удивлённо таращиться ей в след. Вообще в её словах есть доля правды. Нет такой любви, где всё всегда чудесно и прекрасно. Всегда бывают проблемы, отличие лишь в том, как каждая пара с ними справляется. Я не знаю, что Джек чувствует по отношению ко мне. Может это любовь, а может просто первобытно чувство любого мужчины. Он хочет, чтобы я была только его, но мне кажется, он не понимает, что когда любишь, нужно не только брать, но и отдавать. Поэтому я боюсь, что со второй частью у Джека будут проблемы. Он не умеет отдавать, Джек всегда только брал то, чего хотел, не обращая внимания ни на чьи желания. Это знание меня пугает и не даёт отдаться своим чувствам полностью. Сковывает по рукам и ногам, заставляя мучиться от сильной бури чувств.
ДЖЕК
Рабочий день давно закончился, но я как дурак продолжаю сидеть в тату-салоне. Флуоресцентные лампы слегка подрагивают и потрескивают, а из музыкальных колонок доносится тихое звучание музыки. Слова песни я даже не могу разобрать, мой мозг занят только Кензи. Чёрт! Не стоило мне целовать её. Или же стоило завершить то, что я начал. Нужно было трахнуть её, и может тогда вся моя тяга к ней прекратилась. Может, получив желаемое, я бы успокоился и прекратил грезить о ней, как влюблённый идиот. То как она отвечала на поцелуй и прижималась ко мне, заставляло меня думать, что она вовсе не против заняться сексом. Но что-то меня остановило и теперь весь день я только и могу думать о том, чтобы было если…
— Тебе не пора домой, Джек? — произносит Джен, входя в главный зал.
— Я думал, ты уже ушла, — отвечаю я, глядя на неё. Она выглядит уставшей, на ней джинсовый комбинезон и синяя рубашка в клетку. Прядь обесцвеченных волос она заправляет за ухо и складывает руки на груди, глядя на меня из-под густых чёрных ресниц.
— Я то же самое могу сказать о тебе, — она хмурится, — обычно ты всегда убегаешь раньше времени, а сейчас сидишь тут, как собственная тень самого себя. Что случилось?
— Ничего, — пожимаю плечами, стараясь смотреть куда угодно только не на Джен. Она лучше всех может считывать мои эмоции. Забавно, как порой совершенно незнакомые люди становятся нашей семьёй. Тогда как родным до нас нет никакого дела. Однажды Джен сказала мне, что родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. И я вынужден с этим согласиться. Для меня она стала матерью, которой мне не хватало.
— Полагаю, в этом замешана девушка? — знающим тоном произносит она и садится напротив меня.
— Да, ты права.
— И что с ней не так?
— С ней всё нормально, даже больше, чем нормально. Это со мной что-то не так, как всегда.
— Милый, с тобой всё всегда было в порядке. То, что твои родители не увидели, как ты прекрасен, вовсе не значит, что ты какой-то бракованный. Я тебе говорю это от чистого сердца, а не, потому что жалею тебя или хочу успокоить. Конечно, ты не ангел, но все мы со своими изъянами. Это не значит, что мы плохие, мы просто разные. Никогда не думай, что ты плохой, только из-за того, что родители не убедили тебя в обратном. Если эта девушка тебе так нравится, просто покажи ей настоящего себя. Того, кто скрыт под этой толстенной бронёй.
Джен встаёт и целует меня в лоб, после чего ободряюще улыбаясь, тянет меня за руку. Я подчиняюсь ей и поднимаюсь на ноги. Её глаза находятся практически на уровне моих, и я замечаю крохотные морщинки, покрывающие её
— Если она так хороша, как ты говоришь, то тебе не следует сидеть здесь в одиночестве. Иди к ней.
Я киваю и делаю, как она сказала, но прежде обнимаю её так крепко, как только могу. Она права, мне стоит послать подальше моих непутёвых родителей. Я достоин лучшего, и сейчас мне как никогда прежде нужна моя Маккензи Джонс. Она всегда была моим другом, была рядом, но теперь я понимаю, что нуждаюсь в ней не как в друге, а как в девушке, которую, кажется, люблю. Меня не научили любить, я не знаю как это. Но когда я думаю о Кензи, моё сердце наполняется теплом, кажется это и есть любовь.
Я вылетаю из тату-салона и запрыгиваю на свой байк. В считанные мгновения я завожу двигатель и вот уже проношусь по ночным улицам. Сердце ускоряет свой бешеный ритм, пока я увеличиваю скорость, желая как можно скорей оказаться рядом с той, кто заставляет чувствовать меня живым. Не знаю, как скоро я добираюсь до дома Кензи, для меня всё это проносится, как одна секунда. Я спрыгиваю с мотоцикла и быстрыми шагами преодолеваю лестничные пролёты. На одном из этажей я сталкиваюсь с шумной компанией и проталкиваюсь мимо них. Когда, наконец, я попадаю на нужный этаж, то без промедления подхожу к нужной двери и начинаю колотить в неё, как сумасшедший. Кажется, что я стою у этой двери целую вечность. От нетерпения я начинаю ходить туда-сюда около двери, но она всё же открывается и передо мной появляется Кензи. На ней белый пеньюар с кружевным подолом, который только чуть-чуть прикрывает все её прелести. Моё тело тут же реагирует на её внешний вид. Член напрягается и встаёт, словно в приветствии. Чёрт! Я хочу эту девушку, прямо сейчас.
— Джек? Что ты тут делаешь? — тихим голосом произносит она и трёт глаза. Этот жест делает её такой милой, что у меня просто срывает крышу. Без каких-либо предисловий я налетаю на неё, кладу руки на её лицо и притягиваю к себе для глубокого, жадного поцелуя. Она тихонько вскрикивает от неожиданности, но уже в следующий миг её руки зарываются в моих волосах и она отвечает на поцелуй не менее пылко. Я наступаю на неё, и мы заходим в квартиру, не прерывая поцелуя. Ногой толкаю дверь, и она с глухим щелчком закрывается. Опускаю руки по плавным изгибам Кензи и, подхватив её под попу, заставляю обхватить меня ногами. Длинные ноги Маккензи опоясывают меня, и она урчит, словно кошка, отвечая на мои поцелуи и ласки. Я подношу её к белому кожаному дивану и осторожно опускаю. Её чёрные волосы, словно чернила, разливаются по белой поверхности дивана и она выглядит сейчас слишком сексуально, чтобы казаться настоящей. Поцелуями спускаюсь по её шее, пробуя гладкую кожу на вкус. Кензи тихонько постанывает, выгибаясь мне навстречу. Осторожно снимаю тонкие бретели её пеньюара и получаю полный доступ к её прекрасной груди. Провожу языком по тёмным ореолам, а затем беру в рот один сосок, посасывая и прикусывая его. Это заставляет Кензи прерывисто вдохнуть воздух. Мой член уже в полной готовности и я бы мог трахнуть её прямо сейчас. Но впервые в жизни мне не хочется торопиться. Я хочу запомнить каждый момент рядом с ней. Поглаживаю и целую её грудь, с каждым поцелуем спускаясь всё ниже. Отодвигаю шёлковую материю и добираюсь до её пупка, в котором замечаю небольшое колечко. Пирсинг? Чёрт, эта девушка сведёт меня с ума. Кажется, я готов кончить только от одного взгляда на эту гладкую загорелую кожу. Прохожусь языком по её пирсингу и слышу сдавленный вздох, который заставляет меня улыбнуться. Эти звуки, вылетающие из её миленького ротика слаще любой музыки. Наконец я срываю с неё пеньюар, и она остаётся лежать передо мной в одних крохотных трусиках. Вскоре и они оказываются на полу. Перевожу взгляд и встречаюсь глазами с Кензи. Её щёки раскраснелись, а грудь то поднимается, то опускается в такт её вдохам. Она нервно закусывает ноготь на большом пальце, что сводит меня с ума, снимает меня с предохранителя. Я хочу её прямо сейчас и не собираюсь больше тянуть ни секунды. К чёрту всё! Наклоняюсь и беру в плен её горячие пухлые губки. Расстёгиваю джинсы, стараясь не разорвать поцелуй и снимаю их вместе с чёрными боксерами. Правой рукой опускаюсь к её влажным складкам и проникаю одним пальцем внутрь. Кензи вскрикивает, но этот звук тонет в нашем безумном поцелуе. Быстро поднимаю её и усаживаю на себя. Разрываю наш поцелуй и понимаю, что забыл взять презерватив. Кензи смотрит на меня карими глазами, радужка которых теперь практически не видна из-за увеличенных чёрных зрачков. Она наклоняется ко мне и, касаясь губами мочки уха, шепчет: