Однажды на Диком Западе
Шрифт:
По пути домой я продолжал расспрашивать Мадлен, так звали эту женщину, о нашей жизни.
– А кем я был раньше?
– Ты что, совсем ничего не помнишь?
– Ни бум-бум.
Она часто бросала на меня непонимающие взгляды, но исправно рассказывала о моей жизни. Зайдя по пути в бакалейную лавку, купили продуктов, благо, деньги были. Вскоре коллектив дотопал к трёхэтажному дому, в котором мы снимали меблированную «двушку». В одной комнате обитал я с этой женщиной, оказавшейся моей супругой, а во второй трое моих детей. Свободными от жильцов оставались лишь
Придя домой, Мадлен стала шуршать на кухне, дети ушли к себе, а я отправился в ванную комнату. В ней я задержался, рассматривая себя в зеркало, и переваривая полученную от жены информацию.
Итак, что я имел в активе. Родители, которых я плохо помнил, дали мне имя Михель Ламбертус Кирк, но окружающие на американский манер называли Майком или Миком. Мне примерно 40 лет и я профессиональный боксёр. Одни называли нас боксёрами, но большинство простолюдинов обычными кулачными бойцами, хотя в Англии вид драки под названием бокс набирал популярность. Бойцы, что в Англии, что в Америке дрались без перчаток, обматывая кулаки бинтами. В юности я был членом небольшой уличной банды, отчего никаким путным делом никогда не занимался и рабочей профессией не овладел. Свободно разговаривал на американском разговорном и голландском языках.
Когда я был маленьким, наша семья прибыла в Нью-Йорк из Амстердама, осев в Квинсе на территории, называемой Джексон Хайтс. Квинс являлся рабочим районом Нью-Йорка. Фамилия Кирк так же была типично голландской. Да и внешне я очень походил на голландца, то есть имел физиономию, вырубленную из деревянного полена тупым топором. Интересно, как выглядели мои родители? Нет, конечно, питекантропом я смотрелся только по сравнению с собой из прошлой жизни. Здесь я был просто крупным парнем с грубоватыми чертами лица, которые практически не выделялись на фоне местных мужчин, потому что в окрестностях жило много голландцев, немцев и шведов.
Зато, силушкой Бог не обидел. Физически крепкий мужчина, хотя уже медленный для боксёра – сказывался возраст и расслабленный образ жизни, весом в 100 килограммов и ростом в 185 сантиметров. Правда, бокс в настоящее время был примитивным, напоминающим уличную драку, где бойцы старались победить друг друга силой удара, лишь иногда уклоняясь или финтя. Школа грамотного бокса только зарождалась.
Улыбнувшись себе в зеркало, подумал, что осмысленный взгляд, умение правильно говорить и природное обаяние придадут моему имиджу новый шарм. Да и объём тренировок придётся увеличить, чтобы привести себя в хорошие боксёрские кондиции – надо же как-то деньги на жизнь заработать.
Затем посчитал, что у меня появилось в этой жизни. Итак, я имел жену Мадлен в количестве одной штуки – чистоплотную, хозяйственную и довольно симпатичную женщину 37-ми лет. Хоть в этом настоящий Кирк оказался молодцом, которому хватило ума жениться на нормальной девушке. Также в наличии имелось «три штуки» детей: 15-летний Боб, 14-летний Пит и 12-летняя Кора. Продолжив рассматривать себя в зеркало, никаких, даже смутных намёков на наше родство с дочкой, найти не смог. Кора пошла в маму, которая имела
Если дочка пошла в маму – мягкая, добрая и просто хорошая девчушка, в которой чувствовалось желание что-то узнавать и чему-то учиться, то пацаны… В общем, парни пошли в папу, и были похожими на большинство ребят в этом возрасте – они не желали что-либо делать, а хотели только гулять.
Узнав исходные данные места, куда меня забросило Провидение, я решил наметить дальнейший план, первоочередными задачами которого стало изменение социального статуса и решение вопроса, как поставить на путь истинный доставшихся мне малолеток.
Нас всех позвала «маман», и семья собралась на поздний обед. Кушая приготовленное рагу из бобов, картошки и овощей, я поинтересовался.
– Мод, а наши дети в школу ходят?
– Нет.
– Кора, Пит, Боб, вы читать и писать умеете?
– Нет, старик, не умеем. А сам-то ты умеешь?
– Хм, сейчас узнаем. Где у нас газета и бумага с карандашом?
– Нет у нас такого!
– Вот так из-за всякой ерунды гибнут великие начинания. А вообще школа есть в округе?
– Не-а, есть только частная гимназия на Джексон-авеню, но она платная. А ты чего, батя, решил в школу пойти? Здорово тебя Бизон по башке приложил.
– Мои дети абсолютно безграмотны, потому что в округе нет бесплатной школы для бедных. Раз со школой "траблы", то есть проблемы, будем осваивать науку на дому, пока не насобираем денег на учёбу.
– Ты чего, папец! Какая, в натуре, школа!
– Завтра увидишь.
– Не-е-е, нафиг мне школа.
– Сынок, если за неделю ты не научишься писать своё имя и фамилию, гулять ходить не будешь. А я каждый день стану проверять твои успехи. И если я их не увижу, то я тебе морду набью. А бью я больно. Вопросы есть?
– Да пошёл ты, папец, погулять.
– Боб, в доме, как и на корабле, один командир – и это я. В первый раз говорю спокойно, во второй больно бью. Это ясно? Так что, Роберт Кирк, ты либо подчиняешься общему укладу и живёшь, как я скажу, либо проваливай из дома на все четыре стороны. Но тогда чтобы я тебя больше не видел.
– Тогда я попаду в уличную банду, стану конкретным бандитом и у меня будет много денег. Я заберу от тебя маму, а тебе дам ногой под зад.
– Поверь мне, в банде большие деньги могут иметь только её командиры. Ты – командир банды? Нет. Значит, будешь шестёркой на побегушках, пока другой бандит, либо полицейский тебя не прибьёт.
– Так ты тоже был шестёркой в своей банде?
– У меня много денег?
– Мама говорила, что у тебя водились деньжата.
– Значит, дураком был, раз не сохранил их. Вот теперь приходится за 30 долларов махать кулаками, чтобы купить еду. Так, как мы живём – это позор. Такую жизнь надо менять, поэтому у меня на вас и на наше светлое будущее появились большие планы.
Тут ко мне обратилась Кора: «Папа, а кто нас учить будет?»
– Я.
– Так ты же сам не умеешь!
– Умею, просто скрывал это ото всех.