Однажды в Бишкеке

Карив Аркан

«Знай и люби свой гороскоп!»

Юппи утверждает, что никогда в жизни не поймет двух вещей: что такое секс и почему не падают самолеты. Я согласен с ним только наполовину. Самолеты — это, конечно, полная загадка, но в сексе, друзья мои, смею думать, я кое-что понимаю. Как говаривала Мэй Уэст, у меня с сексом много общего. Достаточно бросить беглый взгляд на мою натальную карту.

Венера в Овне в Восьмом доме.

Рядовой астролог недолго думая скажет, что этот аспект указывает на пылкую в сердечных делах натуру. Будет, в общем-то, прав. Хотя и неточен. Неточность в слове — вот что в глазах

многих делает астрологию продажной девкой и лженаукой. Между тем истинная задача этой дисциплины как раз и заключается в поиске нужных слов. Моя мама, например, ласково называла меня похотливой скотиной, — поразительная точность попадания там, где другие увидели бы только расплывчатый образ: трогательного подростка, безнадежно влюбленного в одноклассницу с двумя косичками и строгим взглядом.

Восьмой дом символизирует секс, смерть и приключения. Овен — разгоряченного козла. Венера — любовный этикет. Составьте теперь их вместе, и легендарный поручик Ржевский возникнет перед вами во всем своем анекдотическом великолепии: «Прошу пардона, мадам! Не будучи представленным, …ись не желаете?» На справедливое удивление корнета «но ведь так можно и получить!» Ржевский, если помните, отвечает: «Бывало, получал. Но чаще все-таки …ся!» Согласитесь, что удачливость поручика не имеет логического объяснения. Тем более убедительным представляется объяснение астрологическое: как и у меня, в гороскопе Ржевского Венера находится в легком аспекте с Юпитером — планетой счастья и удачи; шальной, ничем не заслуженной прухи.

Луна в соединении с Меркурием в Тельце в Девятом доме.

Как сказал бы ослик Иа — мой любимый расклад. Если бы мне грозила астрологическая инвалидность и из всей своей карты я мог бы сохранить на выбор лишь один знак со стоящими в нем планетами, я сказал бы: «Забирайте все! Но только оставьте меня Тельцом!»

В Тельце мое Солнце, а без него, как говорится, особо не повыпендриваешься. Это — сердце, это — эго, это — Я!

В Тельце наказал мне Господь мыслить и чувствовать одновременно, для чего и расположил здесь совмещенный узел Меркурия и Луны.

Пусть отсохнет мой Марс во Льве, пусть забудет меня мой Юпитер, если откажусь от тебя, о Телец!

Тельцом был, между прочим, библейский Иосиф. Если верить Томасу Манну, папаша Яков при всей своей любви держал мальчишку в строгости и устраивал ему нагоняй всякий раз, когда заставал за любованием Луной — обманщицей и фантазеркой. В те времена мечтательность считалась в Палестине опасным занятием. Но после того как Иосиф сделал сказку былью и, став новым египетским, выручил материально весь народ Израиля, евреи начали относиться к Луне с определенным уважением. В двадцатом веке они обожествили ее и, чтобы втереть очки другим, менее искушенным народам, назвали подсознанием. Армия психоаналитиков сделала из Луны Золотого Тельца. В истории отношений моего народа с Луной наступил кризис.

Что же касается секса в чисто бытовом плане, то известный детский анекдот послужит хорошей иллюстрацией Луны в Тельце:

Решил Пятачок трахнуть корову. Подошел к ней сзади, начал пристраиваться. Она ему копытом по башке — бац! Он отлетел, лежит посреди дороги, в пыли. Мимо идет Винни-Пух: «Пятачок! Ты чего здесь делаешь?» — «Да мы, быки, всегда так: на…ся и отдыхаем!»

И чтобы вам уж совсем все было понятно в зильберианских половых изысках, знайте: Девятый дом — дом философии

и путешествий. Натив, поэтому, склонен искать любовные приключения за границей или с иностранками.

Глава III. Кибуц. Арабский рынок. В городском парке

Когда окажетесь в наших краях, то, если и не попадете на экскурсию «Иерусалим Мартына Зильбера», а станете, подобно многим другим гостям столицы, пить и гастрономничать дни напролет в мансарде У Доброго Поэта [11] , вы все равно в какой-то момент неминуемо окажетесь возле Яффских ворот. В этот самый момент (а он может наступить совершенно неожиданно и даже вопреки вашей воле, ибо так устроен святой для каждого монотеиста город) не пожалейте пяти долларов — снимитесь на добрую память в уличном ателье «Повремени, мгновенье!», которое создал, пестует и на доходы с которого водит иногда меня по ресторанам мой друг Альберт Эйнштейн.

11

Имеется в виду поэт и кулинар Михаил Генделев.

Выберите уже сейчас, кем вы хотите быть: Иисусом, Марией, Вараввой или Пилатом. Все эти образы аккуратно прописаны художником Михой Алюковым (я — гиперреалист, бля!) по большому — два на два метра — куску картона. Не хватает только лиц. Решайте, в кого вам хотелось бы вставить свое. Всего за пять долларов. Без комплексов нагнуться и вставить, беря пример вон с той бодрой американской babushki лет восьмидесяти в оранжевых бриджах и кедах на босу ногу.

— Пиздец Мария! — восхитился Эйнштейн.

— Что такое пиздец? — спросила Малгоська.

— Практически то же самое, что и атас, — объяснил я.

— Ты должен научить меня русского сленга! Ты научишь?

Может быть, я груб. Может, я наивен. Пусть даже (а может, все-таки нет?..) я похотлив. Но я давно заметил: если женщина одновременно требует и просит, это значит, что она точно даст!

— Ну что, отец? — хлопнул меня по плечу Эйнштейн. — Становись, что ли, и ты в позу. Подарок фирмы ко дню рождения!

— Так ведь две недели еще…

— Неважно!

— Сглазишь…

— Было бы что сглаживать! Давай, давай, все там будем!

Малгоська попросилась: «Ой! А можно мне тоже в позу?»

Эйнштейн просиял: «Мадмуазель! Наша фирма всегда к вашим услугам!» —

— …Слышал, Зильбер?! Если женщина просит?

Я сказал: «Фиг с тобой. Пусть этот добрый человек нас снимет».

Фотограф Боря, похожий на актера Гринько харьковский богемщик с фуляром на тощей шее, торжественно вскинул поляроид. Мы с Малгоськой отправились за ширму. Я подумал: может, стоит в Пилата вписаться? Или лучше — в Варавву. А что? Его ведь просто отпустили по просьбе зрителей, и он тут вообще ни при чем…

Но не велик, прости Господи, наш выбор, когда рядом девушка мечты. А ведь иерусалимская толпа не равнодушна. И позировать среди нее в виде Иисуса — это, доложу вам, штучка постремнее пьяного стриптиза!