Однажды в детстве, после Войны
Шрифт:
Пока он ходил в соседний магазин за коньяком, я неоднократно собирал и разбирал пистолет, наглядно показывая Козлову, в чем состоит эта хитрость. Две бутылки Двораковский поставил, но быстро отыгрался, а потом еще заработал на приобретенном знании оружия 8 бутылок. На следующий день он с утра пришел в Брагинский отдел милиции и, начав с дежурного по отделу и продолжив с другими милиционерами, начал конвертировать полученные знания в коньяк.
Однако, я должен уберечь вас от одностороннего взгляда на нашу жизнь. Мы не только взрывали и шкодили. Нам,
Как я припоминаю, где- то с шести – семи лет на меня была возложена обязанность по сбору крапивы, ботвы свеклы, листьев тыквы и подсолнуха для корма наших свиней. Соберешь листвы коша[1] два, вывалишь в корыто, а затем секатором измельчишь, зальешь обратом или кислым молоком и харч для хрюшек готов.
[1] Кош – плетеная из ивовых прутьев корзина. Были большие коши, перевозимые на телеге, и ручные, которые как раз и использовались мальчишками.
И так ежедневно. Мытье полов тоже вменялось мне. Я не скажу, что мыл ежедневно, но примерно раз в неделю проходился по ним водой, тряпкой и деркачем. Деркач – старый износившийся березовый веник. Им хорошо отмывалась грязь с деревянных, неокрашенных полов.
С прибавлением лет прибавлялась и нагрузка, уже нужно было каждый вечер напоить корову, а пила она по 3-4 ведра. Хорошо, что колодец был прямо во дворе. Затем нужны дрова для печки, а зимой и для грубки[2].
[2] Грубка (белорус.) – небольшая печь, как правило, из сырцового кирпича. Она, в отличие от многофункциональной русской печи, использовалась только для отопления.
Если были бревна, привезенные из леса, то нужно было напилить, а затем поколоть. Если же нет привезенных из леса, то бери саночки и за реку – руби голыши лозы, и тащи на себе их домой. Дома порубил их по размеру печурки, принес кош торфа, и топи грубку.
Особенно большая нагрузка была летом. Уже где-то с первого – второго класса нас активно привлекали к участию в крестьянском труде. Мы водили лошадей при распашке картофеля, рулили лошадьми, впряжёнными в жатку, переворачивали сено, оттягивали солому при обмолоте хлеба молотилкой, окучивали картошку, пропалывали посевы от сорняков, пасынковали табак и выполняли ряд других работ.
Краткое перечисление работ, в которых мы принимали участие, мало о чем говорит современному молодому человеку. Конечно, самыми престижными для нас были работы, связанные с лошадьми. Ведь только на таких работах можно на законных основаниях прокатиться на лошади верхом. Причем не просто прокатиться, а пронестись с ветерком. Сегодня лошадь можно увидеть на улицах города как увеселительное средство для катания малышей. В моем детстве лошадь это, прежде всего, физическая сила. Сила, способная тащить плуг, телегу, нагруженную тяжелой поклажей, а также средство передвижения на возке, бричке или верхом. Мы отлично знали скаковые возможности каждой лошади, а поэтому всегда стремились
На наши плечи возлагалась работа по распашке картошки. Выглядело это таким образом. Между рядами картошки идет лошадь, за узду которой держится мальчишка лет от шести до девяти. Я начал водить лошадей где-то с семи лет. Лошадь тащит распашку – это такое сельскохозяйственное орудие, которое, зарываясь в землю посреди рядов картошки, производит окучивание ее стеблей. Лошади досаждают слепни и оводы. Отбиваясь от них, она резко взмахивает головой вниз, а затем вверх. Иногда вместе с головой лошади летит вверх держащийся за узду поводырь.
При выполнении этих работ особая бдительность нужна была при развороте. Зазевался чуть – и вероятность того, что лошадка наступит тебе на ногу, резко возрастала. А если учесть, что это нога босая, то о последствиях можно и не рассказывать Задача ратая – человека, направляющего распашку – состоит в том, чтобы не присыпать стебли, не срезать их и, вместе с тем, качественно окучить. Это уже уровень десяти – пятнадцатилетних.
Работать начинали с раннего утра, пока не стало жарко, а затем верхом на лошадях ехали в деревню на обед и после 15.00 вновь выезжали в поле.
Особо нравилось нам работать по оттягиванию соломы при молотьбе молотилкой.
В чем прелесть этой работы? Во – первых, это коллективная работа. Во- вторых, в ней всегда присутствовал некий элемент игры. При молотьбе задействовано не менее 30-40 человек, а поскольку эта работа проводилась, как правило, ночью, то привлекались в основном молодые колхозники. На более серьезные участки работы ставились взрослые, а нам доверялось верхом на лошадях оттягивать обмолоченную солому, которая вылетала из молотилки. Два человека быстро складывали ее в копну, а наша задача – подъехать как можно ближе к копне, соскочить с лошади с веревкой в руках, обежать копну и завязать веревку за гуж. Быстро вскочить на лошадь, что не всегда сразу удавалось, учитывая мой рост, и везти копну метров за 40-50 к месту, где солому складывали в скирды. Соскочить с лошади, развязать веревку, быстро вскочить на лошадь и опять галопом к молотилке.
Благополучно доскакать туда не всегда удавалось. Ради шутки кто – то из взрослых мужиков брал свободный конец веревки и, крепко ее удерживая, прятался за скирду. Быстро скачущая лошадь, встретив сопротивление веревки, завязанной за один гуж, резко уклоняется в сторону. Если седок не готов к этому, то сразу слетает с лошади. Вообще надо сказать, что езда верхом на лошадях без седла – это Вам не фунт изюма скушать. По личному опыту знаю, что после первой, сравнительно непродолжительной поездки, я как минимум неделю предпочитал стоять или лежать. Хребет-то у лошади костяной, а тряска при беге солидная. Поэтому и соответствующий результат. Затем приходит опыт, набиваются мозоли и можно ездить верхом столько, сколько нужно.
Конец ознакомительного фрагмента.