Шрифт:
Пролог
«Как же хорошо!» – подумала я, вылезая из повозки. Все-таки, трое суток в пути – это официально можно приравнять к пыткам. Столичный извозчик, нанятый мною на последние деньги, хмуро огляделся вокруг и, сплюнув на мостовую, снова уселся на козлы, даже не подумав предложить помощь в извлечении моего чемодана с крыши.
Поманив пальчиком свой багаж, заодно открутив пару не особо важных болтиков на кэбе – ну что поделать, если он за три дня умудрился очень сильно разозлить не до конца обученную ведьму! – я схватила свои пожитки и направилась в темноту, вглубь городка, к местному градоначальнику, который должен был выдать мне ключ от моего временного места жительства.
Хотя даже при наличии гордого статуса города – это место с трудом можно было так назвать. Ранее небольшая деревушка, расположенная на берегу реки с гордым названием Лопушки, после проведения ряда военных акций по освобождению от узурпаторов соседних стран, оказалась где-то в середине страны, став бельмом на глазу у правящего монарха своей убогостью и ущербностью по сравнению со столицей. Дабы исправить это недоразумение, деревне даровали статус города, переименовав на иностранный манер в Лапухи, но сути это не изменило. Время шло, деревня разрасталась. Появлялись новые дома, занимая и без того неширокие проходы. Огороды стали соседствовать с доходными домами, как пастбище простой люд использовал «облагороженную» правителем «набережную», а некогда свободный участок у дома старосты теперь назывался центральной площадью с фонтаном, или, если быть точнее, с бассейном, заполнявшимся во время непогоды. Правитель исправно финансировал «город», и даже выделил средства, дабы замостить улочки, но тех денег едва хватило на создание уюта рядом с «фонтаном».
Собственно именно туда мне и нужно.
Попрощавшись с возницей и пожелав ему сгинуть на наших дорогах, я направилась в путь. Ноги неприятно увязали в жиже, образовавшейся из-за недавнего дождя, огромные лужи приходилось не перепрыгивать – перелетать в прямом смысле слове, концентрируясь на создании воздушной подушки, но я исправно держала путь на главное здание города. Мэрию. Именно там меня должен был встретить глава города и сопроводить до места нового обитания.
Мэрия, она же дом старосты, она же полицейский участок, она же лекарский пункт – выросла на моем пути неожиданно. Я настолько увлеклась перелетом через лужи, что чуть не споткнулась о широкие ступени городской администрации. Неяркий свет в одном из окон давал надежду на то, что задержка, которая произошла из-за нерасторопного возничего, никак не повлияет на мой сон в теплой постели, хотя я уже всерьез подумывала о том, чтобы развернуться обратно, в столицу.
– Афелия Райс?
– Ройс. – Поправила я, когда молоденькая помощница главы города, встречавшая меня на входе, исковеркала мою фамилию.
– Ага, – меланхолично сказала она на мое замечание. – Вас уже давно ожидают.
– Возникли трудности в пути, – буркнула я, снимая забрызганный снизу плащ и вешая его на крючок, за что была удостоена сурово сдвинутых бровей и поджатых губ.
– Вас ожидают, – повторила она. Меня окинули заинтересованным взглядом и, не увидев ничего впечатляющего, посторонились, пропуская к широким дверям.
Толкнув тяжелую дверь, я практически влетела в кабинет, но была задержана крепкой мужской рукой в полуметре от пола. По законам классики любовных романов, которыми зачитывались мои соседки по комнате в академии здесь должен был оказаться высокий, мускулистый, шикарный мужчина, с длинными волосами собранными в хвост, который спас меня от позорного падения, и влюбились бы мы друг в друга с первого взгляда, и, возможно, я отдалась бы ему прям воооон на том широком письменном столе… Но
– Значица приехала усеже… – он сел за широкий стол и накрыл свой огромный живот руками. Город-городом, но говор деревенского жителя резал по ушам не хуже напильника по металлу. – Бабка-то твоя уже лет как пять померла. Чего сейчас явилась? – Он смотрел цепко и внимательно, словно стараясь подметить нестыковки. Взгляд никак не вязался с его образом, но я не стушевалась, посмотрев в ответ.
– А почему бы и нет? Городишко у вас славный, рядом с природой. То, что мне нужно, а тут как раз про бабушкино наследство вспомнила. Кстати, ключик-то у вас сохранился? – я вальяжно отставила чемодан и виляющей походкой направилась к стулу напротив градоначальника.
– А документы имеются? – он прищурился, заглядывая мне в лицо.
– Имеются, – я достала из крайнего кармана заранее приготовленный сверток и протянула главе. Он недоверчиво посмотрел на мою руку, на сверток и, поплевав через левое плечо, принял его аккуратно, двумя пальцами, словно боясь замараться.
По строчкам его глаза бегали долго. То ли не привыкли читать, то ли для солидности, но над обычной дарственной составленной по всем правилам, он сидел минут 15, а когда дело дошло до моих собственных документов, и того боле.
– Магичка, значица, – сказал он, возвращая мои документы. Я решила не отвечать на очевидные вопросы, просто кивнув. – А работать в управе хошь? – Он пытливо заглядывал мне в глаза, но положительного ответа не получил.
– Магичка-то, магичка. Образование получила, только для работы в управе этого не хватит. К тому же я продолжаю учится, некогда мне будет по подворотням с полицаем бегать, – все же решила пояснить.
– Как этоть, учишься еще? – он непонимающе почесал голову, сдвигая свою «крышечку», отчего на голове образовалась проплешина.
– Заочно, – печально вздохнула я. Объяснять не хотелось, поэтому я просто махнула рукой, как бы говоря «Не спрашивай». Городовой оказался человеком понимающим: с расспросами больше не лез, а встал из-за стола и направился к одному из книжных шкафов, на которые я раньше не обращала внимания.
– На вот, – он протянул старый холщевый мешочек. – Ключ и деньги оставленные тебе бабкой. Все до медяшки сохранил. А то кто знает вас ведьм – сказал он едва слышно и снова сплюнул через левое плечо.
На выходе я снова была награждена пренебрежительным взглядом от секретаря, за что я наградила ее не менее дерзким поджатием губ. Хотела было добавить свинячий хвостик, но вовремя спохватилась, что удалять его придется мне же. Борьбу взглядов не выиграл никто.
Дом в котором мне предстояло прожить некоторое время, находился у самой реки, там, где речка Лопушки делала крутой поворот. Небольшой утес, на котором располагался бабушкин дом, сейчас уже представлял собой «элитную» часть города, где строили гостевые дома, магазины и таверны. Вид на реку теперь считался крайне удачным вложением, а, следовательно, земля на утесе стоила, по меркам этого городка, баснословных денег, хотя раньше бабушкин дом был крайним в городе.