Однажды в Париже
Шрифт:
Тогда, в отеле Рамбуйе, Люси не отходила от нее, держась так, чтобы всякий видел: попытка оскорбить бедную женщину будет пресечена, и пресечена жестоко. Впрочем, и маркиза тоже зорко следила, как бы кто не задумал повторить подвиг аббата де Гонди. Но ей, как хозяйке дома, следовало сглаживать все противоречия, и маркиза молча согласилась с тем, что кавалер леди Карлайл явно подвержен приступам безумия.
Аббат же с большой радостью обходил гостиные, показывая всем царапину на щеке. Теперь он был в центре внимания.
Вспомнив, как пыжился этот
На взгляд Люси, племянница кардинала была простовата. «Вряд ли кардинал стал бы терпеть в своем доме слишком умную женщину, — подумала Люси, — он ведь тоже самолюбив. А такая женщина, как Мари-Мадлен, не станет его раздражать своим остроумием и сообразительностью. И в самом деле, раз уж кардинал устроил себе в Пале-Кардиналь семейную жизнь, то чем он отличается от всех прочих мужчин?
— Не сердитесь на меня, — примирительно сказала Люси. — Конечно же, мы поедем к Нинон. Сегодня у меня маленький прием, а завтра вечером я всецело в вашем распоряжении. — Она лукаво улыбнулась и легонько дотронулась до рукава его колета. — Вы довольны?
— Да, мадам, — буркнул Анри.
— Непохоже… Но разве нет во всем Париже дома, где бы вы могли приятно провести сегодняшний вечер?
— Есть… — задумчиво произнес де Голль. И замолчал. Он уже соображал, как лучше явиться в гостиную госпожи де Мортмар.
Родственница — она и есть родственница, к ней можно приехать в кожаном колете и забрызганных грязью сапогах. Драгоценный кузен тоже будет рад его видеть, не придавая значения наряду и прическе. Если поехать прямо сейчас, можно застать госпожу де Мортмар одну. А потом?.. Спросить, не появлялась ли мадемуазель де Бордо? Не жаловалась ли на безобразия, учиненные лейтенантом де Голлем в самом знаменитом салоне Парижа?
«Нет, — подумал Анри, — нужно прийти попозже. Может быть, приедет Катрин, и тогда можно будет объяснить ей самой, что же произошло в салоне. Так ведь и правду сказать нельзя! И назвать леди Карлайл пожилой тетушкой, которую приходится сопровождать, когда она ездит по визитам, невозможно…»
Анри исподлобья взглянул на англичанку, прикидывая, сойдет ли она за родственницу по отцовской линии.
— Ваш шоколад, миледи, — сказала Уильямс, внося на подносе две серебряные чашечки и два бокала с водой. Люси усмехнулась: кормилица показала свою благосклонность к «дикарю с острова Борнео».
— Благодарю, а теперь займись тем, о чем ты мне говорила.
— Да, миледи.
Шоколад был горячий, ароматный, пряный, густой, и, запивая каждый глоток водой, Анри ощущал что-то вроде блаженства.
— Вас что-то очень беспокоит, господин де Голль, — сочувственно заговорила Люси. — Если стычка с аббатом, то не волнуйтесь, я сама поеду к его преосвященству и расскажу,
— Этого я как раз не могу, мадам, — покачал головой Анри.
— Жаль. Мне искренне хотелось вам помочь. Знайте, я вам друг… — Люси вздохнула. — Я всего лишь помогаю вам выполнить поручение его преосвященства, но… но вы стали мне симпатичны! — Она снова подарила ему призывный взгляд.
Это было чистой правдой. «Дикарь с острова Борнео» в чине лейтенанта конной гвардии кардинала был высок, плечист, ловок и силен. Вдобавок имел упрямый нрав. А такие мужчины Люси нравились, ей было скучно подбирать то, что само валилось к ее стройным ножкам, обутым в парчовые туфельки.
И Анри смутился. Кажется, впервые за все время их знакомства.
— Так, значит, завтра я буду иметь честь сопровождать вас к мадемуазель де Ланкло? — слегка запнувшись, спросил он.
— Да, господин де Голль. Я жду вас в восемь вечера. На это время мне пришлют карету.
Анри откланялся и в волнении вышел из гостиной. На душе было как-то смутно.
Его мать-бретонка имела способность предвидеть будущее. Правда, не все в целом, а лишь самые мрачные эпизоды. И вот теперь де Голль почувствовал, что в нем просыпается эта неприятная способность. Анри прислушался к себе и понял, что нужно спешно бежать к де Мортмарам. Время такое, что можно и в кожаном колете. К тому же, чтобы навестить друга и родственника, шелк и бархат не обязательны. И он немедленно отправился на Сицилийскую улицу.
Слуги в доме знали де Голля и сразу впустили его, сказав, что виконт находится в покоях своей почтенной матушки. Анри прошел в гостиную и попросил служанку передать госпоже де Мортмар, что явился гость.
Дом де Мортмаров был выстроен на старый лад, а не на тот, что успешно входил в моду с легкой руки маркизы де Рамбуйе. Он имел лестницу посередине, разделявшую комнаты виконта и его матушки с младшей сестрой, а не сбоку, что давало архитектору возможность спланировать анфиладу гостиных. Гостиная была одна, и оттуда можно было попасть в кабинет хозяйки дома. Поэтому Анри, войдя в гостиную и намереваясь в ожидании почитать лежавшую на столике «Газету», услышал довольно громкие голоса.
Он никогда бы не подошел к двери, чтобы подслушивать, не так он был воспитан, но прозвучало имя Катрин!
— Ты упустил мадемуазель де Бордо! — возмущалась почтенная дама. — Единственную девицу при дворе, кого я хотела бы назвать невесткой!
— Но что я мог поделать? — отбивался Эжен. — Кто я и кто герцог де Меркер?
— Герцог де Меркер — мальчишка!
— Этот мальчишка — внук короля Генриха!..
— Незаконный! Я уверена, что его батюшка одобрит это сватовство. Но как, как вышло, что они сговорились? Я была уверена, что между ними ничего нет! И вот теперь она станет герцогиней де Меркер! А все потому, что ты бегаешь за буржуазками!