Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя...»

Колесов Дмитрий Александрович

— Но эти права имеет отец ее ребенка, мой сын.

— Извините, но мы отклонились от курса. Отец ребенка, я. Я принес его из родома, я его пеленаю, подмываю, кормлю из сосочки. Я сплю с его матерью — моей женой. Я его воспитываю, наконец. И воспитаю настоящим

русским мужчиной. Поэтому, чей это сын — вопрос даже не спорный. Это мой сын.

Все молчали, переваривая мои слова и в это время бабуля занесла Тимофея. Тот проснулся, покушал, сделал все свои дела и теперь довольно гукал и хаотично болтал руками и ногами, когда его положили на диван.

Эльчибей пристально посмотрел на внука, затем развернулся и пошел к выходу из дома. Уже в спину я ему сказал:

— Никто, в моей семье, не будет скрывать отцовства Гусейна и тем более настраивать сына против него и вас.

Тогда Эльчибей повернулся к нам и сказал:

— Это моя ошибка и я отвечу за нее перед Аллахом. А… Тимур, сам будет решать, как ему жить. В свое время.

Но том мы и расстались, Галина к ним не вышла. Она еще раньше мне рассказывала, что с предложениями стать женой Гусейна к ней подходили, чуть ли не сразу после роддома. Но она решила уехать из Баку со мной, потому как разбитую вдребезги чашку не склеишь. А дальше будет, как я решу.

Но на этом дело не закончилось, подстерегли меня абреки через несколько дней, когда я шел домой.

Кинжалом, в боковину, меня все-таки достали, а я их прилично отрихтовал пряхой. Отбился. Однако в нашей

медсанчасти я попал на командующего базой и после короткого разбирательства с местными лягашами дело решили замять. Я заявлений не писал, на меня тоже ничего не было. Боевая ничья, только лычки я лишился. Но ничего, чистые погоны — чистая совесть.

Была еще встреча с Гусейном, я подловил его в перерыве между лекциями. Парень если и струхнул, то вида не подал:

— Я не имею никакого отношения к нападению на тебя, — сразу заявил он, — а ты можешь мне верить, можешь не верить.

Чувствовалась порода в парне:

— Я не претензии тебе выставлять пришел. Здесь такое дело… Кровь они у меня взяли, за позор отомстили. Вот пусть на этом и закончиться наша вендетта, — усмехнулся я, — ведь родные. Почти.

И передал ему сверток с двумя кинжалами.

— Ты их втравил, в весь этот сыр-бор, — сказал я ему, — вот и улаживай, по-родственному.

И ушел, красиво так отвалил, а все потому, что никогда не говори — никогда. Умел Псих формулировать.

А дальше все было, как я и рассчитывал. Работа, учеба, семья — большая семья. Галина в нее вошла, на удивление, органично. А когда появился второй Сомов, то даже видимость проблем исчезла.

Вот только у меня… не сбылось. И не сбудется, понял я, когда внезапно полетел вместе с ребятами и баркасом вверх. В темноту и потерял сознание.