Однажды в Сухуми
Шрифт:
Теперь моя очередь позавтракать, подумала она, но решила ограничиться кофе по-турецки. Слава Богу, немного бодрящей пыли осталось со вчерашнего дня – Николай Прокопьевич пыхтел минут десять с ручной кофемолкой, а женщинам и вовсе с очень большим трудом это дается. Вон, у некоторых местных жильцов, особенно у иных крутых в соседней девятиэтажке, есть такие электрические машинки, что за несколько секунд превращают жареные зерна в порошок. Но стоят они, простите, добрую половину месячной зарплаты, а взятки, блата, товаров из-под полы и прочего у нас нет, да и не нужно. Лучше уж пыхтеть с механической, чем марать себя такими делами.
Нина Григорьевна думала об этом, пока засыпала три ложки сахара и две с кофе в турку, добавила воды и поставила на самый слабый огонь. Взглянув в тубус, поняла, что порошка осталось ещё на пол-чашечки. Ладно, может Джульетту попрошу помолоть, скоро уже, верно, должна подойти.
Только Нина Григорьевна подумала об этом, как в дверь раздался звонок. Собираясь в прихожую, она заметила, что малыш не обратил ни малейшего внимания на шум, весь его ум был направлен на изучение непонятных каракулей на грубой серой бумаге.
Это действительно была Джульетта с дочкой – трехлетней Аленкой. Мальчики и девочки в таком возрасте крайне редко находят общий язык, но мало ли что – а вдруг, подумала Нина. Правда, Котик совсем тихий, может так и просидеть целый день на одном месте, а Лена бойкая, активная девочка, ей игры подавай, общение.
Девочка быстро забежала на лоджию, разложила своих кукол на диване и увлеклась ролевыми играми, даже не заметив мальчика за столом. Джульетта и Нина вошли следом, увлеченные разговором. Первая, увидев Котика за столом с газетой, выразила искреннее восхищение, что такой маленький мальчик уже умеет читать. Хозяйка в ответ просто улыбнулась. И в этот момент заметила, что карапуз оторвался от газеты и внимательно изучает Аленку.
***
Вечер. Болотистая местность неподалёку кишела громкими переливающимися квакерами. Днём мы собирали там голубику, ловили ужей и медянок, пуляли камушками по лягухам, нашли окоченевший труп собаки, подожгли его и убежали, почувствовав невыносимую вонь.
Трещат сверчки, порхают светлячки – искрометно летающие тараканы. Комаров почти нет, в особенно жаркое лето их никогда не бывает много. Отголоски морского бриза – побережье Понта Эвксинского километрах в семи – доносятся лёгким прохладным дуновением соленого и сочного кислородом живительного воздуха.
Из чьего-то окна очень громко орет нежно-пронзительный медляк “Eternal flame” популярной женской попко-рок-группы Da Bangles – заглушают вопли, это нормально, почти традиция с тех пор, как компактные магнитофоны сменили громоздкие бобины и музыка стала доступной почти всем. Разноцветноволосый бабский коллектив широко известен благодаря яркому и забавному клипу про цыган со странной походкой. И солистка симпатичная.
Кстати, компактный цыганский табор живет чуть поодаль за болотом, ближе к Новому району. Никто их не трогает и не боится. Я в том числе. Возможно, это связано с тем, что в начальной школе сидел за одной партой с верзилой – Цыганским королем, прозванным так за рекорды, поставленные им в школе. Ещё ни один представитель его народа не продержался в образовательном учреждении так долго – два класса. Обычно все убегали после нескольких недель. Что уж поделать, обязаловка никогда не привлекала кочевников. Разместились они в шалаше, в своём раю. Однако, при чем здесь табор? Не цыгане же устраивают оргии и тщетно пытаются заглушить
Мы сидим у остывшей кондитерской фабрики. Та же компания 13-14-летних ребят, что и каждый день. Женя, Рузанна, Алена, Саша, Андрей, Ляля, я. Иногда присоединяются другие ребята, но чаще остальных мелькают Малхаз и Бадри. Посидят несколько минут, пощелкают семечек, толкнут пару-тройку баек, интересных только им самим, и исчезнут. Позже опять появляются, и так же, мимолетно. Идут к другой тусовке, потом к третьей и далее по всему району. Занятые ребята, вечно что-то мутят, треклятые кочевники-спекулянты.
Нет-нет, погодите, хоббит Саша – ему ведь не больше двенадцати. По крайней мере, на вид. Он ростом метр пятьдесят максимум, да и выглядит совсем как ребёнок. Несоразмерно большая башка, покрытая густыми и прямыми светло-русыми и всегда непричесанными и немытыми волосами, хиленькие, но мясистые коротенькие ручонки, однако при всем при этом, что странно, в общем и целом складывается эдакий мужиковатый образок. С ноготок.
Рассуждает Александр взросло и порой даже мудро. Выражение «не по годам» неуместно, потому что никто не знает наверняка, сколько ему лет. Санек и сам скорее всего забыл, как часто оставался на второй год, если, конечно, не выдумывает. Кто-то говорил, что Саше уже шестнадцать, просто он очень часто мастурбирует, а оттого и не растёт. Может оно и вправду так.
Хотя сам Александр утверждает, что имеет сексуальный опыт. В этом, мол, ему помогли девчонки из России, которые приезжали сюда на лето – наша школа каждое жаркое время года преобразовывалась в пионерский лагерь. Прямо там, на холме, непосредственно перед зданием, ставился шатер размером с половину нашего образовательного учреждения. Многие ребята действительно туда частенько наведывались, приглашали девушек погулять, на море, в гости, и некоторые добивались желаемого. Но вот Саше никто не верит.
***
Кстати, о кондитерской фабрике. Меня всегда интересовало, как в это здание проникает свет. Пять высоких, не менее пяти метров, этажей, четыре узких полоски прищурившихся окон по всему периметру, прикрытых сверху нависающими полужалюзи-ресницами. Как выяснилось, в естественном свете этот завод не нуждается.
В прошлом году нас несколько раз водили туда то ли в качестве экскурсии, то ли это практика была, не очень понятно, да и не суть. Немного поработали у конвейера, предварительно прослушав мимо ушей лекцию о технике безопасности и о работе на фабрике в целом. Всего-то нужно было раскладывать батончики по коробкам. Но это на моем участке. У кого-то по конвейеру полз аппетитный горячий шоколад, которому нехитрыми действиями и приспособлениями придавали правильную форму.
Одноклассники из группы горячего шоколада завидовали нам – батонщикам, а мы – им. Хотя этим бедняжкам приходилось ухищряться, придумывая способы поедания сладкой жижи без причинения вреда конвейеру и, что не менее важно – без донесения своей слюны и прочей грязи в продукт, который ответственное советское производство готовит социалистическому потребителю.
Ну а мы же просто жрали готовые конфеты. Хотя горячий шоколад выглядел привлекательнее.
Не то чтобы они очень вкусные, эти батончики. Просто мы почти всегда были голодными, как и все остальные обычные советские дети. Даже с собой прихватили вкусностей, заполнив ими ранцы.