Однажды в Ялте
Шрифт:
– И кто эти конкуренты?
– Не знаю, я не вникала.
– Но может кто-то из ваших сотрудников знает? – спросил я и подсунул под календарь еще десять гривен.
Дамочка быстренько убрала деньги в стол и вышла. Возвратилась минут через пять, сказала:
– Вот тут несколько фамилий, что с нами работали, а некоторые из них в другие фирмы ушли, в основном во «Влад». Я глянул в список из семи фамилий и увидел там Николая Николаевича Ходырева.
Признаться, на такое везение не рассчитывал. Летел с конторы как на крыльях, забыл, что и хромать, но потом опомнился и привел свой эпатаж в соответствующее
Рынок только начал собираться и я, пристроив свою картину под навесом, собрался уже и расслабиться, как меня попросили убраться, сказали, что место занято. Пришлось перейти на самый край. Но и туда, через полчаса пришли два парня и сказали, чтобы проваливал или платил за место.
– Мужики, без проблем. У меня одна картина, продам, заплачу. Мне бы организм поправить и все.
– Ладно, сиди, но продашь, нас найди, мы там будем, – и они показали где.
Солнце пригревало хорошо, и только ветерок с моря приносил прохладу. Публика прогуливалась меж картин, но меня никто не тревожил. Проходя, останавливались, смотрели и уходили. Уже к концу дня появилась пара пожилых иностранцев, англичане или американцы. Стояли, смотрели, обсуждали. Потом ушли, но, обойдя ряды, снова вернулись.
Я подошел к ним, поздоровался и написал на бумажке – 350. Они кивнули, но продолжали обсуждать. Я выждал немного и написал– 300. Мужик написал – 280. И я согласился.
Пожилая дамочка отсчитала 280 долларов и отдала мне. Этого я не ожидал, рассчитывал на гривны, а получил баксы. Сунув быстренько деньги в карман, я отдал им картину.
За магазинчиком я нашел тех ребят и на их вопрос, за сколько продал, сказал, что за 200 гривен.
– Можно было и поторговаться, но душа горит, – сказал я и скривил такую страдальческую рожу, что при моей раскраске это было очень к месту.
– Ладно, гони пятнадцать -и свободен. А будет еще что, на это место и становись.
– О, кей! Так и сделаю.
Я отдал деньги и пошкандылял с набережной.
Возвратился на свою новую квартиру, принял душ и расслабленно лежал на кровати. Это пристанище было лучше прежнего: комната с балконом, отдельный вход и хозяйка появилась лишь один раз, чтобы получить деньги и исчезнуть. Все было отлично в бытовом плане, но радости не доставляло, похоже, что я загнал сам себя в угол. Как теперь выйти на улицу, посидеть в кафе, погулять на набережной. В таком прикиде, как мы придумали, разве что пустую бутылку дадут или пинка под зад.
Почти три сотни баксов лежали на столе, но и они не грели душу. Мне жалко было картину. Вряд ли удастся еще нарисовать что-то подобное. Ну, а на доллары девчат в ресторан надо бы сводить, обмыть это дело, только как?
Я встал, глянул в зеркало. Трехдневная, темная с рыжиной щетина покрыла лицо. Взял бритву и кое-где подправил поросль, и получилось даже и ничего. Оделся, напялил кепи на глаза, темные очки и дворами направился к Марине.
Дуракам и новичкам везет…и не только в рулетку
На веранде, мучаясь с молотком, гвоздями и щипцами, Марина прибивала холст к подрамнику. Я поздоровался, молча отобрал у неё инструмент и принялся за работу.
Марина присела на диван, смотрела, молчала, потом спросила про картину.
Я вытащил
– Американцы купили.
– Ни фига, себе! Ты, часом не волшебник. Тут училище заканчиваешь, корячишься над картиной, чуть ни языком вылизываешь, а от неё еще и морды воротят. А он первый раз в жизни краски взял, пальцем намазюкал, и на тебе – 280 долларов. Это же больше двух тысяч гривен!
– А это, наверное, как игра в рулетку – дуракам и новичкам везет. Вот и мне подфартило. Надо бы отметить мое необычное проявление таланта, только в каком виде в кафе пойти?!
– А давай мы из тебя шотландца сделаем. Волосы покрасим в рыжий цвет, юбка в клеточку у меня найдется, а на голову – кепочку с помпоном.
– Насчет рыжего и кепочки – согласен, а вот с юбкой сложнее. Я слышал, что шотландцы под юбку ничего не надевают, может все-таки шорты в клеточку?
Мы так и сделали – из юбки Марины в широкую красную клетку, сварганили просторные шорты. От моей белой рубашки отрезали обшлага на рукавах, и белые пуговицы заменили темно-красными. Нацепили на нос круглые с металлическими обводочками светозащитные очки, и получилось даже стильно, а для меня и забавно – новая роль.
А перед этим покрасили мне волосы на голове и даже на груди, предлагалось и в другом месте обновить цвет, но я отказался. Взбили хохолок, слегка подсинили глаза, и стал я шотландцем, хотя и довольно странным. Но для Ялты, где их редко кто видел – решили, что сойдет.
К окончанию моего перевоплощения подошла и Аллочка, которой позвонила Марина по моей просьбе, и уже втроём мы и направились на набережную, где дамы, подхватив меня с двух сторон под руки, веселились и подкалывали. Мы немного погуляли у моря, а затем и устроились на открытой площадке одного из ресторанов.
Вечер прошел в теплой обстановке, только вот с дамами было не все понятно, обе претендовали на большее внимание, а я был один. И какая-то пошла меж ними игра. Я не стал вникать и сделал вид, что мне все это пофигу, хотя на самом деле было не совсем так.
Аллочка меня устраивала, как женщина, а вот Марина была умнее, интереснее, сильно зацепила и её фигура. Даже просто подержать такую красоту в руках – многого стоит.
Но здесь напрягала дистанция, которую установила Бруклицына в наших отношениях, и хотя она не была очевидной, но чувствовалась. Особенно после купания, где я проявил неподдельный интерес к её телу, но, как она считала, опять же, не к ней. Поэтому я и не предпринимал попыток сблизиться, понимал, что это пока бесполезно. Возможно, что и Аллочка проболталась о наших прегрешениях, что тоже не в мою пользу.
Но их игра и мои умозаключения никак не повлияли на вечер, мы хорошо повеселились. Затем проводили Аллочку, она жила ближе, а потом пошли к Марине. И тут, совершенно неожиданно, Марина предложила:
– Зайти не хочешь, чаю или кофейку попить, – её голос дрогнул, она глянула мне в глаза. Еле уловимая тревога и ожидание повисли в воздухе. Марина на секунду напряглась, но я шагнул навстречу, легонько обнял, взял под руку, и мы пошли пить кофе.
А потом я обнаглел и попросился в душ. У Марины была отдельная пристройка, в которой был душ, да и мой грим был уже ни к чему, и вообще надо было привести себя в порядок.