Однажды всё изменится

Филатова Елена

Хотя обиды на неё почему-то нет. Она мне сегодня помогла. Позорище, конечно, растянулся в автобусе и не мог подняться. Но Поля помогла, я узнал её по голосу и мягкой и нежной коже ручек, а также запаху персиков. Она всегда ими пахнет. Отчего-то при мысли о ней сердце разгоняется до бешеной скорости.

— Всё готово я расстелил тебе постель — слышу Сашку.

— Спасибо — поднимаюсь со стула и, прощупывая пространство палкой, хочу пойти вперёд.

— Сюда — Сашка направляет за плечи — пара шагов, вот это спинка — он направляет мою

руку и ощущаю холодный металл под пальцами.

Второй рукой ищу поверхность постели. Нахожу, и присаживаюсь. Хочется лечь, но впереди процедуры по возвращению моего хозяйства на место. Ждём должны позвать на процедуру.

***

— Иди, опоздаешь на автобус — пытаюсь уже в который раз отправить Сашку домой, и спокойно перетерпеть последствия этой дурной процедуры.

Думал, глаза лопнут от боли. Мало того яркий свет, режущий даже через опухшие веки, так сам процесс все кишки вывернул. Больно было аж до тошноты, а с учётом того, что я не ел вчера и не пил, повезло, что не вывернуло. После идти не мог совсем, Саня на каталке довёз до кровати.

— До него ещё час. Подожду, пока ты не такой зелёный будешь.

— Угу. Это долго.

— Да уж — ощущаю, как прогибается матрас рядом — хоть ты и просил, но она должна ответить за твои мучения. Это не справедливо! Ты теперь ешь через трубочку можно сказать. Питаешься капельницами, а они похахатывают ходят на пару.

Ну, зачем ты сейчас о ней? Пожалуйста, не надо, и так душа болит. Как вспомню её поддержку сегодня, душа воспаряет, а сердце больно ударяется о рёбра. Кровоточит. Ведь она меня не выбрала. Ходят на пару. Я ей и достойную пару теперь составить не смогу.

— Ну и пусть. Не трогай их — не думал, что голос подведёт.

— Угу.

— Это уже ничего не изменит. Тем более я получил по заслугам. Я не должен был её трогать силой — пытаюсь убедить его.

— А Яшка разговаривать начал, прикинь.

Рядом с ней не только заговоришь…

— Он в аппаратах сегодня был, наверное, и слышать начал. Охренеть. Почему тёть Галя ему их не купила, странно. Ведь давно бы нормальным стал.

— Он и был нормальным, это мы всё время уродами, были — признаюсь наконец-то.

Обижался на него всю жизнь. За то, что свалил от нас под тёплое крылышко тёти Гали. А мы все остались вариться в аду. Ещё Даньке с Ванькой осталось вылезти из него, закончить школу и можно будет свалить отсюда. Остались бы силы и здоровье.

— Чего?! Тебе там, что мозги вывихнули? Ты перегрелся?

— Всё нормально. Не трогай их только и всего — прошу его.

Не хочу, чтобы Полине было плохо, а неприятности моя семейка умеет создавать.

— Поэтому пообещай мне — иначе ничего не выйдет, знаю его.

— Обещаю — тяжело выдыхает.

— Узнаю, башку, сверну и не посмотрю что брат!

— Ладно, чего ты. Не буду я их трогать. Просто обидно за тебя. Ведь зрение может не вернуться. Как дальше то будешь? А твоя мечта увидеть столицу?

Усмехаюсь. Да было дело…

— Пятьдесят

процентов внушают надежду — пытаюсь подбодрить парня, а то по голосу сник совсем.

Самому страшно до чёртиков остаться таким насовсем.

— Угу. Ладно, пора мне на автобус. Завтра приеду с утра.

— Да выспись хоть чуть-чуть. Здесь сёстры вроде ухаживают за такими, как я.

— Это какими?

— Немощными — так непривычно звучит и очень страшно, что может стать нормой для меня. Страшно до икоты.

— Дурак, ты. Тебе скоро капельницу с ужином должны поставить — угорает засранец.

— Ну да — вспоминаю наставления врача.

— Ладно, я пошёл — слышу, как поднимается с кровати — выздоравливай.

— Спасибо. Пока.

— До завтра — слышу удаляющиеся шаги Саньки.

Понимаю, что остался один в палате. Позволяю себе расслабиться и не скрывать эмоции которые топят с головою. Больно очень, поджимаю колени и зажмуриваюсь, не позволяя пролиться слезам. Нельзя, я не умею этого делать. Пусть она будет счастлива с ним.

Глава 44

Полина.

Стою за спиной Яши и очень переживаю. Обнимаю его ладонями за плечи, давая понять, что я с ним. Сашка подходит ближе и щурится.

— Что ж так быстро — то сбегаете? А поговорить? — усмехается и останавливается напротив Яши.

— Не о чем нам с тобою говорить — Яша отвечает резко.

— Не о чем — грустно улыбается Сашка — столько лет прошло, а как был немтырём нелюдимым, так и остался.

— Тебе то что? Не пойму? Жить без меня не можете? Лучше бы за Петькой смотрел, опять в какую-нибудь хрень залез. Так и башку оторвут когда-нибудь.

Сашка в лице меняется.

— Вот сейчас замолкни на хрен. И его не трогай, иначе — сжимает кулаки.

— Да надо больно, наконец-то по заслугам получил.

— Заткнись — голос Сашки срывается.

— Яш не надо — надо вклинится. Выхожу из-за спины Яши. Он на меня смотрит в недоумении.

— Как он? — задаю мучающий меня вопрос.

— Он — Сашка нервно смеётся — да лучше не бывает! Вам на зло выкарабкается! — начинает кричать — Жрать через трубочку будет, но вылезет, из той задницы в которую его засунули. Это ж Петька. Он в десять, вылез, и сейчас выкарабкается! Ведь у него есть мы!

Ест через трубочку? Да что с ним?!

— А что с ним было в десять? — глухо говорит Яша.

Сашка меняется в лице.

— Ты и это не помнишь?

Яша мотает головой.

— Охренеть, мне четыре было, новый год, ты последний год жил с нами. Не помнишь?

Яша мотает головой.

— Да уж. Отец Петьку порезал горлышком от бутылки — Сашка зажмуривается, ему больно вспоминать об этом — столько крови было. Мы с тобою к соседям побежали. Тебя-то они не поняли, а я объяснил, как мог. Скорую, вызвали и пошли с нами. Мать с отцом к тому моменту ушли из дома. Петька сознание терял. Мы к нему. Он всё просил вас не бросать вас, Федька ведь маленький совсем был.