Однажды…

Журнал Техника-молодежи

— Вот я говорил о том о сем, как я воображаю себе молекулы, и все это лишь для того, чтобы дать себе хоть маленькое успокоение.

«НЕ ЗНАЮ, КАКАЯ ЭТО ПОЛОВИНА»

Ч. Кеттеринг не терпел той самоуверенности и амбициозности, которых преисполняются иные специалисты по получении диплома об окончании высшего учебного заведения. В связи с этим он любил рассказывать о своем знакомом профессоре-медике, который так наставлял своих питомцев — выпускников колледжа:

— Пять лет я учил вас всему, что знаю сам, водил по лучшим больницам, рекомендовал лучшие

книги. Но теперь пришло время сказать вам самое главное. Половина того, чему я вас научил, не соответствует действительности. И самое страшное, я не знаю, какая это половина… Так что не вздумайте считать, что вам уже известно все, наоборот — вы всегда должны быть готовыми к встрече с неизведанным.

«ДАЖЕ ЕСЛИ КОНЧАЕТСЯ ПОБЕДОЙ»

В 1900 году Д. К. Чернов познакомился на Всемирной выставке в Париже с Рудольфом Дизелем (1858–1913) — создателем двигателя внутреннего сгорания. Имея много общего в творческих биографиях, они сразу поняли друг друга, почувствовали взаимную симпатию. И вот в разговоре с русским ученым немецкий инженер так обрисовал процесс работы над новым:

— Момент возникновения идеи есть самое радостное время для изобретателя. Это время размышлений и творчества, когда кажется все возможным, все осуществимым. Выполнение идеи… является все еще счастливым периодом жизни: это время преодолевания сопротивления природы, из которого выходишь возвышенным и закаленным, даже если ты потерпел поражение… Проведение изобретения в жизнь — это время борьбы с глупостью, косностью, завистью, злобой, тайным противодействием и с открытой борьбой интересов! Ужасное время борьбы с людьми, мученичество, даже в том случае, если все кончается победой!

ЧТО ЗАПОМНЯТ…

Насыщенность, плотность творческой жизни знаменитого конструктора, основоположника практической космонавтики, академика С. П. Королева (1906/07–1966) была такой, что минуты в ней надо бы приравнивать к часам. Одни из его соратников, академик Б. В. Раушенбах, вспоминает: «Работа шла буквально днем и ночью и в выходные дни… Стремление использовать каждую минуту приводило, например, к тому, что полеты на космодром совершались только ночью… Сергей Павлович просто не мог себе представить, что дорога может „съесть“ рабочий день». И в то же время С. П. Королев был врагом всякого рода штурмовщины и показухи, он придерживался мудрого правила «спеши медленно…».

— Имейте в виду, — поучал он своих сотрудников, — если вы сделаете быстро и плохо, то люди забудут, что вы сделали быстро, и запомнят, что вы сделали плохо. Если же вы сделаете медленно и хорошо, то люди забудут, что вы сделали медленно, и запомнят, что вы сделали хорошо!

ПРОЧТИ ЗАГОЛОВОК!

Выдающийся генетик, основоположник современного учения о биологических основах селекции и учения о центрах происхождения культурных растений, академик Н. И. Вавилов (1887–1943) нередко повторял, что из всех болезней самая опасная — невежество. И он самоотверженно боролся с этим недугом в советской биологической науке, твердо отстаивал научные позиции, несмотря на окрики. Легендарными стали его слова: «На костер пойдем, а от своих убеждений не откажемся».

В конце 1937 года, когда организованная травля генетиков была в самом разгаре, Николай Иванович отрецензировал,

в числе других, статью Г. А. Машталера «Учение Т. Д. Лысенко и современная генетика». Перечитывая этот отзыв, невольно поражаешься мужеству ученого, его стойкости, убежденности в конечном торжестве истины. В частности, он писал: «Такие указания якобы генетиков, что „среда может действовать на организмы (генотипы) лишь уничтожающим и разрушающим образом“, не соответствуют действительности и попросту неверны. Стоит просмотреть работы таких современных генетиков, как Меллер, Морган, Дубинин, Тимофеев-Ресовский. — И далее не без иронии замечает: — О том, что современная генетика уделяет внимание развитию, можно судить по тому, что… Морган является одновременно эмбриологом. Одна из его книг, переведенная и на русский язык, называется „Генетика и развитие“».

КТО КОГО ЭКЗАМЕНОВАЛ?

Весной 1884 года в Петербургском морском училище шли выпускные экзамены. Воспитанник А. Н. Крылов (1863–1945) — впоследствии выдающийся советский ученый, академик, автор основополагающих трудов по теории корабля — сдавал предмет «девиация (отклонение) компасов», считавшийся особенно трудным. Не ограничившись учебником преподавателя Н. Н. Зыбина, далеко не полным и недостаточно ясным, Алексей Николаевич стал излагать доставшийся вопрос согласно другим источникам, поясняя свои доводы чертежом, который тут же набросал мелом на громадной доске.

Однако ответ был прерван категорическими словами Зыбина:

— Сотрите, у вас неверно, переходите к следующему вопросу.

— Позвольте вам доложить, господин капитан 1-го ранга и доказать, что у меня верно, сделав более крупный чертеж, — возразил Крылов.

— Делайте, неверное останется неверным, — снисходительно согласился экзаменатор.

Не успел Крылов закончить чертеж, занявший почти половину доски, как Зыбин снова его перебил:

— Извините, у вас все верно, я ошибся. Благодарю вас! — и поставил наивысший балл.

Интересная деталь: А. Н. Крылов настолько увлекся этим предметом, что написал ряд важнейших трудов по теории магнитных и гироскопических компасов.

О ВРЕДЕ ПЕРЕКУРОВ

Крупный советский кораблестроитель В. А. Никитин (1894–1977) обязательно беседовал с каждым молодым специалистом, приходившим после окончания вуза в его КБ.

— Чертить любишь? — спрашивал он.

— Люблю, — отвечал новоиспеченный инженер.

— А усидчивость есть?

— Есть.

— Вот это неплохо, очень даже хорошо. Тогда все у тебя получится… Только, смотри, курить не ходи. Станешь курить сплетни, слухи будешь знать, а уж дело-то знать не будешь…

СНАЧАЛА РАСЧИСТИ КОНЮШНИ…

Когда в 1909 году морским министром России был назначен С. А. Воеводский, он сразу же образовал под личным своим председательством многолюдную (более 30 человек) комиссию из начальников разного ранга. Задачей ее была определена выработка нового «Наказа» по управлению морским министерством. Комиссия заседала часа по четыре каждую неделю. Прошли многие месяцы, но дело не сдвинулось с места все ограничивалось пустыми разговорами. Наконец, на очередном заседании известный русский флотоводец, командующий Балтийским флотом, адмирал Н. О. Эссен (1860–1915), не вытерпев, попросил слова: