Одним ударом

Эндрюс Илона

– Веришь или нет, но я как-то умудрялась выживать все эти годы без твоей помощи.

– Ты можешь доверять мне, или не доверять, Дина. Выбор за тобой. Но если не доверяешь, мне нет смысла здесь оставаться. Я не смогу выполнять свою работу, если ты будешь упрямиться, а не следовать моим указаниям, когда это необходимо. Я уже собрал вещи. Дай мне знать, что ты решила.

Он спрыгнул с балкона.

Отлично.

– Дурацкий оборотень.

Чудовище заскулила.

– Тише ты, - шикнула я на нее, и потопала обратно к лестнице. Он был прав. Один из нас управлял гостиницей, а

другой убивал сотни разумных созданий. Из нас двоих, он был куда лучшим убийцей, и куда лучшим телохранителем. Он принял вызов, и я должна была ему довериться. Я подразумевала, что буду его слушаться, когда нанимала его за доллар. Вместо этого, я сделала все возможное, чтобы Закат не разочаровался, что я не смогла доставить Архивариуса. Было ли это действительно необходимо или я сделала это сугубо из гордости? Мне не хотелось об этом думать.

Весь наш разговор прошел совсем не так, как я надеялась.

С лестницы доносился аппетитный аромат, влекомый легким ветерком. Он пах... курицей.

О, нет.

Я поспешила на кухню.

– Орро!
– Мой голос прорезал воздух как нож.

Он поднял голову от кастрюли и повернулся ко мне.

– Ты готовишь Дразири?

Иголки на его спине встали дыбом.

– Не ври мне. Кажется, я ясно дала понять, что не потерплю...

Орро распахнул дверцу духовки и вытащил оттуда большой противень. На нем, запеченная до золотисто-коричневого совершенства, лежала средних размеров птица.

– Запеченная утка, - фыркнул Орро.
– С гречневой кашей и яблоками.

Чёрт.

Он выпрямился в полный рост, отчего занял почти всю кухню, маяча, будто какой-то демонический еж из легенд.

– За все мои годы, с того момента, как я был скромным подмастерьем, едва достающим до плиты, чтобы поставить котел, я нарушил кодекс кухни лишь однажды. Один раз я позволил покинуть кухню блюду, которое я не попробовал. Я никогда не нарушал его до или после. Этот кодекс моя жизнь, моя религия, и моя совесть. Без него, - он прорезал воздух когтями, - я лишь жалкий дикарь.

Ну, все, пощады не будет. Я сама навлекла это на свою голову. Придется терпеть.

– Вставай рано, чтобы рано быть на рабочем месте, - нарочито пробасил Орро.
– Держи ножи острыми. Никогда не трогай ножей другого повара. Держи себя, свое рабочее место и продукты в чистоте. Никогда не отдавай блюдо из кухни, не попробовав его. Знай свои ингредиенты. Чти созданий на своем разделочном столе; отдавай дань уважения их жизни. Знай своих клиентов. Готовь на их вкус, не на свой. Никогда не подавай на стол блюдо, способное навредить здоровью или душе твоего клиента. Никогда не довольствуйся вторым местом. Никогда не переставай учиться. Это краеугольные камни всего, чем я являюсь. Они твердь моей вселенной.

Он навис надо мной.

Я кивнула.

– Неужели я какой-то бродяга, которого ты нашла на улице, готовящим крыс в ржавом котле?

Ох, ради всего свя...

– Ты, правда, думаешь, что я мог пасть так низко, чтобы оскорбить твою душу подачей на стол разумного существа? Ты такого обо мне мнения?

– Я приношу свои извинения.

Орро прикрыл глаза когтистой лапой, став в позу, достойной лучшего актера шекспировской

драмы.

– Уйди. Просто... уйди.

Я сбежала с кухни, пока он не решил продолжить свою речь.

Итак, я уже успела поссориться с Шоном и Орро. Если так пойдет и дальше, то я еще и смертельно обижу Калдению. Оставалось лишь одно место, где я могла побыть сейчас в безопасности. Я открыла пол и спустилась вниз по лестнице в лабораторию.

Труп обезображенного создания лежал на лабораторном столе. Когда Мод сказала «поместили в пластиковый контейнер», я подумала, что они засунули его в какую-то пластиковую тубу. Как бы не так. Меня встретила призма из прозрачного пластика, в десять футов длиной и в четыре фута шириной. Внутри нее лежал труп, словно какая-то безумная версия Белоснежки, спящей в стеклянном гробу.

Как... А. Наверно, Мод определила труп в контейнер для хранения, прозрачный цилиндр из инертного ПВДФ пластика. В хранилище под них была отведена целая секция. Они были всех размеров, и обычно использовались для помещения в карантин подозрительных объектов, предоставления микросреды небольшим водным созданиям, а также для хранения веществ, требовавших низкой теплопроводности и высокой устойчивости к химической коррозии. ПВДФ не проводил электричество, был невосприимчив к большинству кислот, и препятствовал проникновению радиации. Аргоновая камера, которую я использовала для Архивариуса, тоже была сделана из ПВДФ.

Выходит, Мод нашла мой набор для хранения, или же Гертруда Хант откопала большой контейнер в ответ на стресс. Но заключения трупа в вышеупомянутый контейнер оказалось недостаточно. Гостиница умудрилась каким-то образом закатать емкость в пластик.

Я коснулась пластика. Гостиница предупреждающе заскрипела. Нет, не пластик. Чистая смола. Гостиница выработала смолу, и погрузила в нее контейнер, пока восемь дюймов собственного сока не оградили ее от трупа.

Мне придется сверлить, чтобы взять образец, а Гертруда Хант изо всех сил постарается помешать мне это сделать. Я это чувствовала.

– Мы должны взять образец, - сказала я.

Стены моей маленькой лаборатории зарябили, будто под ними поползли невидимые змеи.

– Мы должны это сделать, - повторила я.

Стены задрожали.

– Я знаю, ты испугана. Я понимаю. Но ты должна быть смелой.
– Я погладила стену.
– Оно опасно. Мы должны узнать,что это, прежде, чем оно причинит вред нам или другим хранителям и их гостиницам. Я буду с тобой на каждом шагу. Я не позволю ему тебя тронуть. Я уже заблокировала его, будучи вне гостиницы. И заблокирую его снова. Вместе мы сильнее.

Гостиница не ответила. Я тихо сидела, ласково поглаживая дерево. Оно зашевелилось под моими пальцами, словно кошка, выгибающая спину. Я могла бы заставить Гертруду Хант подчиниться. Гостиница повиновалась своему хранителю. Однажды, настанет то время, когда мне придется навязать ей свою волю. Каждый хранитель, рано или поздно, с этим сталкивается. Но вынуждать гостиницу подчиняться было крайней мерой, используемой лишь для сохранения жизни, когда не остается другого выхода. Я видела лишь дважды, как это делали мои родители, и это дорого обошлось как им, так и нашей гостинице.