Одно короткое лето
Шрифт:
Роман не сводил с него глаз, злоба брата Светланы явно начала искать выход наружу. Ему не нравились поучения со стороны.
— А куда вы идёте? — угадав настроение мужа, быстро спросила Елена.
— Вам довелось подниматься на Заветрь, а дым на востоке вы разве не видели?
Роман сразу насторожился. Он учуял, что Михаил спросил об этом совсем неспроста.
— Нет. Лишь большой дым на севере, где стояли трубы Вечного Огня. А что?
— Повелитель Серых Городов начал новый поход. Блок уже пал, должно быть всех его жителей вырезали.
Сказав это, он прислушался к ночной тишине. Даже сейчас Михаилу казалось,
— Серый Повелитель? Он двинул орду на запад и Блок уже пал? — Начал засыпать вопросами шурин. Елена же и вовсе чуть не расплакалась.
— Мы были там совсем недавно! Столько женщин с детьми, так много голодных! Бедные люди…
— Всем нам лучше скорее уйти через Пояс. Думаю, за горы Повелитель не сунется. По крайней мере не в это лето, ведь его орде ещё предстоит сразиться с Небесной дружиной. Перевал сейчас держат Западные Города. Как только мы увидели с Заветри знамёна орды, я сразу решил идти не останавливаясь. Но из-за войны нам придётся искать новый путь.
— Значит, ты узнал о наступлении Серых ещё до того, как сам наведался в Блок? — Роман быстро свёл услышанное воедино. — И ты их не предупредил?!
— Нет…
— Ну и сволочь же ты! — поднялся он со своего места, дробовик угрожающе щёлкнул.
— Ромочка! — воскликнула Елена, вскакивая вслед за мужем. От её резких движений щенок под курткой боязливо взвизгнул.
— Ты всегда думал только о собственной шкуре. Ты и есть шкура! — не унимался Роман. Он навис над сказальцем, как мрачная туча готовая разрядиться грозой. Но и в Михаиле закипела холодная злоба: кто он такой, чтобы осуждать его за решения и поступки?! Что он вообще знает о дороге семьи?!
— Они могли убить нас, если бы мы рассказали! Голова — старый сумасшедший, он послал за нами опричников, чтобы…
Михаил осёкся, и его запал сразу угас. Говорить об Анюте совершенно не следовало.
— Чтобы что? — Роман сплюнул под ноги и лишь Елена удерживала его от более решительных действий. — Ты трус, именно из-за тебя погибла Светлана! Проклятая ты мразь, я бы тебя собственными руками удавил! Думаешь, я не понял, что ты девчонку на болоте бросить пытался? Ты уже одну душу за Олега сгубил, так сколько ещё смертей будет, прежде чем хоть чему-то научишься? Сволочь ты, притом сволочь конченая!
Сказальцу показалось на миг, что Елена не сможет больше останавливать мужа. Роман был готов броситься на него с кулаками. Или же он просто выстрелит из «Сайги», и старик выпустит дух, отлетая от костра с развороченной грудью. Оба варианта были более чем вероятны. Но яростное наступление Романа неожиданно остановилось. Громыхавший грубым голосом мужчина вдруг осёкся и замолчал. Крики и шум разбудили дремавшую в руках Олега Анюту. Она даже не пошевелилась и не потянулась к оружию. Девушка просто смотрела на чужого скитальца, не сводя с него глаз. Любой, кто бродил по дорогам и вёл счет людским бедам легко узнавал этот взгляд. У Анюты были глаза человека привыкшего убивать – равнодушные, ледяные, заставляющие сердце сжиматься от страха. Навий взгляд…
— Невестка твоя? — понизив голос, осведомился Роман. Он почуял угрозу от затаившейся девушки. Михаил быстро сплёл пополам с правдой хорошую небылицу, которую давно готовил себе в оправдание.
— Да. Встретили прошлой осенью. Она охотница из дальней восточной общины.
Анюта
— Ишь ты, как смотрит, — нервно ухмыльнулся мужчина и опустился на место. — Какая-то дикая она у тебя, словно волчонок.
Желание проливать кровь в нём остыло. Михаил успокоился и с облегчением продолжал:
— Язычница из лесов. В древних богов уверовала – чего людям среди холодов только в голову не взбредает? Но ничего, она к нам ещё привыкнет. Да и Олежка мой души в ней не чает.
— Нашёл, тоже мне… — Словно дремотный медведь ворчал шурин. Прищурившись, он посмотрел в сторону племянника. — А Олежка совсем уже вырос. Большой стал, жену выходил среди одиноких дорог. Светлана порадовалась бы за него…
— Знаю, — проглотил Михаил комок вставший в горле. — Я знаю…
В очередной раз над ними нависла пустынная тишина. Каждый думал о своём, а Анюта так больше и не уснула. Прижавшись к плечу Олежки, она внимательно изучала собаку, что грелась у Елены под курткой. Глава семьи не удостоился даже её мимолетного взгляда. Похоже, поступки скитальца подвели черту клятве за спасённую жизнь. Лишь сейчас старик вспомнил, что Анюта никогда ему ни в чём не клялась. Он сам так решил. Но теперь…
«Ты не спас меняя», — вновь прозвучали в памяти слова девушки. В них крылась обида, но в то же время и отрешённость, словно всё было сделано правильно. Неужели она действительно поверила в его объяснения?
— А хотите, я вам песню спою? — вдруг неловко улыбнулась Елена. — Всё равно ведь никто уж не спит...
Роман что-то проворчал в ответ, Олежка охотно кивнул, а Михаил улыбнулся.
— В Блоке нам рассказали, что ты прекрасно поёшь. Сам Голова заслушался даже…
— Голова не бог весть, какой слушатель, — фыркнула женщина, но было заметно, что комплимент ей понравился. Она расстегнула куртку и отдала полусонного щенка в руки Анюты.
— Вот, подержи – его Ярчуком кличут. Он любит в тепле сидеть да на руках греться.
— Тепло любит, — ласково повторила Анюта. Рассматривая пыхтящую мордочку, она коснулась двух светлых пятен над любопытными глазками пса.
— Какой двоеглазка! — сказав это, Навь быстро спрятала щенка под одеялом Олега. Парень улыбнулся их новому гостю, но не понял:
— А почему «двоеглазка»?
— Он вторыми глазами зло видит. То, которое более никто в Яви видеть не може. Токмо двоеглазки от незримых бед защищают, людей могут вовремя предупредить. Правда, это всё равно никого не спасе, — прошептала Анюта.
Елена улыбнулась её странным словам.
— Красивая история, я запомню.
Она сняла с плеча необычный музыкальный инструмент. Михаил узнал в нём лишённою грифа гитару. Струн было восемь – на две больше, чем следовало. Вероятно, Елена нашла гитару разбитой, но приложила всю любовь и заботу, чтобы восстановить.
Положив инструмент на колени, она коснулась пальцами струн. Над костром поплыла нежная музыка. Михаил слушал этот мотив и ощущал, как в душе потихоньку рождается свет. Мелодия изгоняла из людских сердец все тяжелые воспоминания. Олежка не отводил взгляда от тонких пальцев Елены, властвующих над гитарными струнами. Даже Анюта заслушалась виртуозной игрой, а Романа сказалец и вовсе таким безмятежно счастливым не видел. Музыка Елены на миг вырвала их из холодного лета, унесла прочь от злости и ссор. Но вот мелодия гитары стала грустнее и Елена запела: