Одно короткое лето
Шрифт:
— Мы не причиним тебе вреда, — Олег поднял ладони, аккуратно отступая назад. Анюта хмуро посмотрела на выжившего солдата — он целился в её избранника, угрожал его жизни. Заряженная «Пера» была по-прежнему в руках у Навьей охотницы. Ствол винтовки медленно нацелился в грудь незнакомца. Опустив взгляд, Олег заметил, что панцирь солдата пробит, а по боку стекает ручеёк алой крови.
— Ты ранен…
— Заткнись! — рявкнул дружинник и его глаза нервно блеснули. — Скажи девчонке, чтобы бросила пушку, иначе всех перестреляю!
Зубы солдата
Олег отвернулся от ствола автомата и тихо сказал:
— Анюта, опусти оружие.
Но она не послушалась. Подняв «Пера» выше, Навь прицелилась прямо в голову человека. В голубых глазах девушки сверкнула нараставшая ярость.
— Убью…
— Она у тебя совсем больная?! — истерично крикнул дружинник. — Я сказал пусть бросает!
Повисла напряжённая тишина. Анюта не собиралась опускать оружия. Олег был под прицелом солдата, и только это не давало Нави нажать на курок. Мягкими шагами девушка начала медленно обходить нападавшего. Ярчук заливисто лаял, отвлекая внимание на себя, и от этого человек занервничал ещё больше.
Но внезапно он закашлялся кровью и повалился прямо на землю. Автомат покинул ослабевшие руки – мужчина оказался полностью безоружен. Анюта немедля приготовилась к выстрелу, но между ней и солдатом вновь оказалась фигура Олежки. Скиталец заслонил собой жертву, и Анюте оставалось лишь зло зашипеть сквозь сжатые зубы.
— Чтоб вас! Чтоб вас всех! — причитал солдат, стараясь стянуть с себя исковерканный панцирь.
— Тихо-тихо, спокойно — мы тебя не убьем. Мы скитальцы, слышал о таких? — пытался успокоить Олег.
— С-с-слышал. Только всё равно конец мне. Перестреляли нас как цыплят, всех побили. Чёртовы тавриты! Мы так и знали, что они рано или поздно окрысятся. Славомир ещё не в курсе, но как узнает, он их точно всех передавит. Не долго им…
Но раненый не договорил. С новым приступом боли из его груди вырвался сдавленный стон. Олежка помог развязать ремни панциря и снять покорёженную защиту. Одного взгляда хватило, чтобы понять: без помощи несчастный долго не проживёт.
Заметив, как смотрит скиталец на раны, дружинник скривился.
— Да ты не робей, я знаю, что дело хреново. Чувствую, что пули застряли внутри. Мы эти чёртовы панцири только зря носим — в упор они пули всё равно пропускают. Так бы может и навылет прошли, да железо им помешало. Тавриты, сукины дети, нас в упор расстреляли!
Во время поисков на дороге Олег добыл аптечку с чистыми лоскутами – теперь она пришлась очень кстати. Скиталец приподнял застонавшего воина и начал широко бинтовать ему раны. Нужно было попытаться хотя бы остановить кровотечение.
— Олежка-а-а-а…— Позвала вдруг Анюта.
— Не мешай, родная, я занят… Сейчас помогу этому человеку, тогда и поговорим…
— Олежка! — настойчивей закричала охотница. Только тогда ей удалось привлечь внимание суженого. Она указывала на дорогу по которой приехал расстрелянный транспорт. В заметённой
— Надо уходить, — понял парень. Анюта согласно кивнула.
— Постой, не бросай меня здесь одного! Это ведь могут тавриты вернуться! —вцепился в одежду скитальца солдат.
Олег понял, что спрятать его они не успеют, нужно было спасаться самим. Любая новая встреча грозила страшной бедой, особенно, если это действительно возвращались убийцы.
Навь потянула парня прочь от дружинника, но Олег по-прежнему не решался бежать.
— Подожди! Мы должны что-то сделать!
Грозный звук двигателя приближался, он был уже совсем рядом.
— Нет! Не бросай! — в отчаянье взмолился раненый человек, он так и не отпустил Олега, держась за скитальца как за единственное спасение.
— Брыдлый вымесок! — выхватила Анюта свой нож. Её намеренья были более чем очевидны. Солдат побледнел, но от ужаса сжал Олежкин рукав ещё крепче. Парню пришлось заслонить несчастного собственным телом, чтобы Анюта не разобралась с ним по-свойски. В короткой борьбе ему наконец удалось оттолкнуть зашипевшую Навь.
— Недалёкий остолбень, с ним ведь и сгинем! — заклеймила она избранника, но времени на убеждения не оставалось. Вскинув винтовку, Анюта прицелилась в силуэт близкой машины. Многосильный мотор нёс броневик прямо к ним. За его громоздким корпусом укрылся транспорт полегче — точно такой же автомобиль, как и попавший в засаду. Вдоль бортов машин протянулись синие полосы, а на антеннах трепыхались куски одноцветной материи.
— Свои! — облегченно выдохнул солдат. — Домовые…
Олег положил ладонь на винтовку Анюты, заставив её оружие опуститься к земле. Охотница ответила парню недоверчивым взглядом, но поднимать «Пера» больше не стала.
Броневик немного не доехал до места засады. Заскрипев тормозами он остановился в десяти шагах от людей. В борту сразу откинулся люк и на снег вышел плечистый мужчина в старой папахе. Его лицо обрамлялось усами и крупными бакенбардами на висках. Пытливые глаза прищурились и быстро скользнув по картине побоища, остановились на людях возле расстрелянной машины дозора. Тазообразная башня броневика тут же развернулась, взяв на прицел пулемёта всех чужаков. Одной крупнокалиберной очереди хватило бы, чтобы в клочья разорвать скитальца и Навь.
Из второго транспорта вышло ещё несколько вооружённых Небесных дружинников. Они двигались немного вальяжно, но расслабленность эта была показной. Каждый держал под рукой автомат или винтовку готовую к бою.
Усатый человек наконец подошёл к скитальцам и остановился недалеко от Олега.
— Свои! Не стреляйте! — подал голос раненый воин. Он так и остался лежать на снегу в луже собственной крови. Командир посмотрел на него, но не сдвинулся с места.
— Ну и кто это вам так удружил? Кто дозор наш разбахал?