Одного раза недостаточно
Шрифт:
– Дженюари... извини меня. Самолеты не летают из-за плохой погоды. Мне пришлось сесть на поезд. Он должен был прибыть в Нью-Йорк к шести. Поэтому я не стал звонить. Но мы простояли час в Балтиморе. И, представляешь, на полчаса задержались в Трентоне - одна женщина вздумала рожать.
– О, Том... неужели!
Она испытала такое облегчение, услышав его голос, что даже засмеялась, Слушай, я буквально валюсь с ног.
(У нее екнуло сердце.)
Ты не возражаешь, если я попрошу подать обед в номер?
– Том, если ты слишком устал,
(Что она говорит!)
– Нет, я должен поесть. Умираю от голода... а для тебя это не поздно?
– Я сейчас приеду.
– Отлично. Моя машина стоит возле твоего подъезда.
– Значит, ты знал, что я захочу приехать.
– Конечно. Ты же сказала, что не хочешь играть. Он ждал ее у двери номера. Она бросилась в его объятия. Том поцеловал девушку.
– Боже, ты выглядишь потрясающе...
– произнес Том.
– Заходи же... сейчас принесут бифштексы. Я решил, что влюбленная девушка не будет слишком привередливой в еде.
Мысленно он еще был в своем турне. Каждая минута поездки раздражала Тома. Он казался себе дрессированной обезьянкой, особенно на ТВ. Ведущие называли себя почитателями его таланта; Тома восхищала непринужденность, с которой они вели передачу под слепящим светом прожекторов. Находясь перед камерой, он ощущал себя динозавром, громадным, не вписывающимся в окружение и эпоху. Хозяева шоу помогали ему, и, в конце концов, он освоился.
– Каждая проданная книга - это тяжкий труд, - заметил Том и добавил, что его роман уже на третьем месте в списке бестселлеров "Нью-Йорк Тайме".
Они пообедали и сели на диван перед телевизором. Том пил бербон и смотрел вечерний выпуск новостей. Дженюари медленно потягивала спиртное. Том удивился, когда она попросила налить и ей. Но она хотела чувствовать себя раскованно, когда они отправятся в спальню. Внезапно он повернулся к ней и сказал:
– Слушай... не хочешь поехать на побережье?
– В Уэстгемптон?
– Да. Хью приглашает нас к себе. Мы можем остаться там. Он все равно полночи проводит на берегу. Он сказал, что будет спать на диване, если вернется в дом.
– Когда?
– спросила Дженюари.
– Завтра. Мы выедем в три. Утром у меня два интервью.
– С удовольствием, - сказала Дженюари.
Он встал, обнял девушку и нежно поцеловал ее. Его руки скользнули под рубашку Дженюари, затем под лифчик. Она вспомнила слова Линды - "Делай что-нибудь! Покажи ему, что любишь его". Осторожно провела рукой по спине Тома... коснулась его брюк спереди. Вдруг он отстранился.
– Слушай, уже поздно. Я смертельно устал. Мы проведем вместе уик-энд.
Он подал ей пальто и проводил до двери.
– Дженюари, ты за весь вечер не сказала...
– Что?
Он улыбнулся:
– Любишь ли ты еще меня.
– О, Том... ты знаешь, что люблю. Снова улыбнувшись, он быстро поцеловал ее в губы. Слова Тома удивили девушку. Она посмотрела на него.
– Том... а ты любишь меня? Он медленно
– Думаю, да... правда, люблю.
Утром, в девять часов, сидя в приемной доктора Альперта, заполняя карточку, которую ей дала медсестра, Дженюари испытывала смущение. Но она понимала, что нуждается в помощи. Вечером Том освободился из ее объятий... потому что у него не было эрекции. Он не хотел, чтобы она это узнала. Она не возбуждала его. Духи "Фракас", бюстгальтер "Пуччи" - все старания оказались тщетными.
В полдень она позвонила Линде. Когда Линда закричала: "Ну, что?", Дженюари ответила: "Ничего не было". Линда посоветовала ей сходить к доктору Альперту, если она не хочет испортить весь уик-энд.
– Может ли мужчина любить девушку и не хотеть ее?
– Господи, Дженюари, если бы ты знала, как часто парни добиваются меня, стремятся к близости, а в постели их член становится похожим на вареную макаронину, и мне приходится буквально запихивать его в себя.
– Линда!
– Перестань кричать "Линда" и смирись с этим. Том Кольт спал с самыми разными женщинами. Ему пятьдесят семь лет, он слегка истаскался. Ты должна завести его. Ему мало просто видеть твое тело нимфетки. Ты должна что-то сделать.
Она наконец заполнила все графы карточки. Медсестра отвела девушку в маленькую кабинку со столом для обследования пациентов. Таких кабинок в офисе врача было семь. Они все были постоянно заняты. Когда Дженюари покидала приемную, комната уже была заполнена людьми. Медсестра протянула ей бумажный халат и сказала:
– Снимите все и пройдите в конец коридора.
Облачившись в шуршащий халат, Дженюари отправилась в комнату, расположенную в конце коридора. Там ее ждала девушка с кардиографом. Медсестра попросила Дженюари лечь на кушетку и приложила электроды к ее груди.
Закончив обследование, медсестра повела Дженюари в другую комнату.
– А теперь, мисс Уэйн, мы возьмем у вас кровь для анализа.
– Но я пришла сюда только, чтобы мне сделали витаминный укол. Я сказала об этом утром доктору Альперту по телефону.
– При первом визите к доктору Альперту пациент всегда проходит полное обследование.
Дженюари протянула руку. Она поморщилась, когда медсестра ввела иглу в вену. Потом девушка уколола ей палец. Дженюари немного успокоилась. Похоже, этому доктору можно доверять. Он весьма педантичен. Неудивительно, что его уколы дают эффект.
Наконец она снова оказалась в кабинке. Села на край стола и стала ждать. У врача было много пациентов. Дженюари специально пришла пораньше, объяснив, как ее научила Линда, что она спешит на самолет и должна освободиться к полудню.
Минут через пятнадцать в кабинку вошел человек средних лет со стетоскопом на шее. Он приветливо улыбнулся.
– Я - доктор Саймон Альперт. Какие проблемы? Нервы шалят? Я посмотрел анализ крови-у тебя десять единиц. Это легкая анемия. Для серьезного беспокойства нет оснований. Но должно быть двенадцать.