Одноклассница.ru
Шрифт:
Пахомова жила на краю поселка. Соседи матери: с одного бока – пьянчужка, который не просыхал круглые сутки и которому было все до лампочки. С другой стороны дом пустовал. Вероника знала – эти люди на дачу не ездили, поскольку выдержать рядом непрерывный лай и вой собак было невозможно. Они судились со Светланой Викторовной, но, поскольку у матери были высокие покровители из защитников животных, – судились без всякого результата. Проще было уехать.
Поскольку Вероника никак не реагировала на происходящее, мать решила, что сумела вразумить дочь. Однажды она слышала, как Светлана Викторовна говорила
– …да, задумалась как будто. Нет, я с ней провела разъяснительную работу! Молчит. Переживает. Кажется, дошло… Ну, будем надеяться. Ты не переживай. Я вот еще попробую уговорить ее с работы уйти…
«Это она с Тарасом», – догадалась Вероника.
На следующее утро она уехала в город.
Но поехала не домой, а к Мессиновым.
То, что она увидела там, поразило Веронику до глубины души…
Андрей Максимович уже пытался вставать! Этого даже она не ожидала.
– Ника! Спасительница моя… – Он сел на кровати, еще худой, но уже бодрый, как прежде. – Твой препарат творит чудеса…
Вероника осмотрела его, померила давление, послушала сердце.
– Как? Еще поживу? – с надеждой спросил он.
– Хоть в космос отправляй!
– Зачем – в космос? Мне и тут хорошо… – Андрей Максимович заерзал на кровати, садясь поудобнее. – Столько сил во мне, столько мыслей! Я здесь нужен… Ты читала Федорова?
– Какого Федорова? – спросила Вероника, садясь рядом с Мессиновым.
– Философа. У него была удивительная теория – о том, что дети должны оживить своих умерших отцов, а те, в свою очередь, – своих отцов. Те – своих, ну, и так далее…
– А жить тогда где? – засмеялась Вероника.
– В космосе. Планеты заселять… Слушай, ты права насчет космоса оказалась! Гениально… Меня действительно надо отправить в космос!
Голова у Андрея Максимовича была абсолютно лысой. Но сейчас Вероника пригляделась – как будто прежний легкий, цыплячий пух снова показался на макушке?..
– Я все школу вспоминаю. Эх, зря я оттуда ушел! – болтал Андрей Максимович. – Казалось – неинтересно, бесперспективно… В институт устроился преподавать. А сейчас вижу – еще как перспективно! Взять, например, тебя, Одинцова.
– И что?
– А то, что я своими руками вырастил, можно сказать, свою будущую спасительницу! Вот говорят – ученик предаст своего учителя… Ни фига! Не предаст. Спасет.
– Я так рада, что вам лучше, Андрей Максимович!
– Ты гений, Одинцова. Я горжусь тобой. И другие ребята тоже замечательные выросли. Я бы книжку о вас всех написал. Мемуары! Помнишь, как я колбы на урок приносил?
– Со всякими веществами? Помню!
– Это я у какого-то писателя прочитал… Вас хотел химией заинтересовать. Сейчас бы этот номер не прошел. Дети стали очень дотошные, на мякине их не проведешь. Я вот думал уже – какими методами их сейчас можно увлечь? – Андрей Максимович помолчал, сдвинув брови. Потом засмеялся: – А вы точно другие были… Доверчивые! Помню, Воскобойников ко мне в лабораторию залез…
– У нас не было в классе Воскобойникова, – машинально заметила Вероника.
– Он на год младше вас был. Шпана! Ох Нина Ильинична с ним воевала…
– А, такой рыжий, веснушчатый, тощий!
«Так вот кого все время вспоминал Андрей Максимович! Вовку Воскобойникова…»
– Точно.
– У вас в лаборатории был яд кураре? – удивилась Вероника.
– Бог с тобой! Это кто-то слух пустил, а некоторые дураки поверили. У меня колбы с обыкновенной подкрашенной водой в шкафу стояли. Я его спрашиваю: «Вовка, зачем тебе яд кураре?» А он отвечает: «Тарас просил достать». Вот деятели! «А зачем, – спрашиваю, – Тарасу яд?» А Вовка: «Не знаю. Он мне червонец дал!»
Вероника, затаив дыхание, слушала бывшего учителя. К Андрею Максимовичу постепенно возвращалась память.
– В общем, провел я с Воскобойниковым разъяснительную беседу. Чтобы он своей головой думал, и все такое… А он мне: «Андрей Максимович, дайте мне какое-нибудь вещество в колбе!» Я ему: «Зачем?» «Ох, – говорит, – очень не хочется Тарасу червонец возвращать!»
– Дали? – быстро спросила Вероника.
– Нет. Потом смотрю – одной колбы все-таки нет. В ней был слабый раствор марганцовки разведен. В общем, я думаю, твой Тарас на червонец попал… Но так ему и надо! Тоже мне, деятель… яд кураре ему зачем-то понадобился! Слава богу, сейчас с Тарасом все в порядке… Больше ему яд не нужен? – шутливо спросил Андрей Максимович.
– Нет… – прошептала Вероника.
– А потом, когда вы уже школу закончили, Вовку чуть не посадили – он умудрился в каком-то магазине витрину разбить. Я за него ходил заступаться. Он, знаешь, парень неплохой, да… Ветер только в голове. Я ему про мореходку много рассказывал. Он поступил туда, ты знаешь? Мать его потом ко мне заглядывала, все благодарила… Она боялась, что сын по кривой дорожке пойдет. Я, Одинцова, в молодости матросом был, речником. Кем я только не был…
– Андрей Максимович, а с кем Воскобойников еще общался?
– С Кешей Свиркиным. Еще в их компании Клим был, Иноземцев.
– Клим… Каким был Клим, как вы считаете? – отвернувшись, спросила Вероника. Она не хотела, чтобы учитель увидел на ее глазах слезы.
– Очень интересный парнишка. Вроде простой такой на вид, тихий, спокойный… Но внутри – скала.
– То есть?
– С принципами юноша. Но добрый. И рукастый! Помогал много – ты ж знаешь, в те годы бедно все жили, школы финансировали плохо… Так он и полки чинил, и паял, и прочее… Телевизор в кабинете биологии починил, проигрыватель… Почему Клим пропал? До сих пор не могу понять. Очень он мать любил. Прямо без памяти. Такой не мог из дома уйти. Наверное, действительно убили его… – вздохнул Андрей Максимович.
– У вас есть адрес Кеши Свиркина?
– Нет. Но у меня где-то должен быть адрес Воскобойникова… – Андрей Максимович опустил ноги на пол, поднялся. – Нет-нет, я держусь, не надо мне помогать, Одинцова…
Он сел за стол, выдвинул несколько ящиков. Достал листок:
– Вот… Держи. Это адрес Вовки. Надо же… я теперь все помню! Где, чего, когда… Чего ты мне колола, Одинцова? Живую воду?
– Живую воду, Андрей Максимович, живую воду…
Вероника попрощалась и вышла из комнаты. В коридоре ее встретила Саша Мессинова.