Одноклассница.ru
Шрифт:
– Как она выглядит?
– Плохо. Совершенно перестала за собой следить, обвешалась этими амулетами…
– Какими амулетами? – Голос у Тараса дрогнул.
– А этот же, ейный… Ейный амулеты делает.
– Что, правда?
– Ну, в смысле, ювелиркой он занимается! – нетерпеливо уточнила Светлана Викторовна. – Цепи, кольца, серьги… И все – из граната. Я ей сто раз повторила: «Ника, это не твой камень, он тебе совершенно не идет, сними!» А она – ни в какую. Я же говорю – все назло мне. Прямо жутко на нее смотреть! Придет домой, а он на нее навешивает, навешивает, чего
– Он делает ювелирные украшения?
– Да, да!
– Только для нее?
– Нет, конечно. В какой-то конторе работает. На всякий случай спросила, где эта контора. Он мне ответил… Ну вот, забыла! – Светлана Викторовна хлопнула себя по лбу. – В каком-то проезде она располагается. Телеграфном? Триумфальном проезде? Нет, забыла… Короче, в каком-то проезде. Уж что за проезд… помойка какая-нибудь, наверняка!
– Ладно, это неважно.
– Как это – неважно? – возмутилась Светлана Викторовна. – Можно прийти туда, раскрыть его начальству глаза, кого они приютили… Хотя офис главный в этом проезде, а работает Клим уже где-то в другом месте…
– Она счастлива? – нетерпеливо спросил Тарас.
– В смысле?
– Ника выглядит счастливой?
Светлана Викторовна задумалась. Потом медленно произнесла:
– Врать не буду… Да, она так и порхает – Клим то, Клим се… А мать его ручки на груди сложила и смотрит на них с такой блаженной улыбкой, точно слабоумная… Ее спросишь о чем – так отвечает не сразу. Точно из забытья выныривает: «А?.. Чего?..»
– А он?
– Ой… – Светлана Викторовна сморщилась, махнула рукой. – Лучше не спрашивай. Страшен как черт. Морда прямо уголовная, в шрамах вся!
– Он сидел в тюрьме? – в первый раз оживился Тарас.
– Говорит, в Чечне служил. Я, Тарас, читала в одной газете про тех, кто там служил. Ну что там, что в Афганистане когда-то… Это глубоко ненормальные люди. Со сломанной психикой. Жалко, конечно, некоторых, но что теперь… Психика-то сломана!
– Как он к ней относится?
– К Нике? – Светлана Викторовна опять задумалась. – Ну, так…
Она замолчала. Тарас по ее молчанию догадался. Хорошо относится. С нежностью… Теща не хотела лишний раз травмировать зятя.
– Господи, как мне плохо, – мрачно произнес Тарас. – Двадцать лет я прожил с этой женщиной, а она…
– Ненормальная.
– Мне от этого не легче…
– Она действительно ненормальная! – взорвалась Светлана Викторовна. – Может, ее в психлечебницу сдать? Прикинь, Тарас, они с этим своим мяса не жрут! Овощи, кашки… А без мяса-то мозги не работают.
– Ну я тоже не всякое мясо стану есть… – неохотно признался Тарас.
– Ой, ну ты его хоть иногда ешь!.. А они, прикинь, ничего из натуральной кожи не покупают – ни сумок у них, ни дубленок… Специально в шкаф залезла, проверила. Что еще? А, стараются пакетов полиэтиленовых не покупать. Вот сейчас в холодильник заглянула, вспомнила. Ника с авоськой в магазин ходит. Как испачкает – в стиралку запихивает, не выбрасывает. Тарас, а в чем пакеты-то полиэтиленовые виноваты?
– Они не разлагаются в природе… Неэкологично, – без всякого выражения произнес Тарас. – В западных
– Бред! – исступленно повторила Светлана Викторовна.
– Она не вернется…
– Послушай, да чего ты киснешь… Уж сколько времени прошло, а ты так ничего и не сделал! Мужик ты или кто?
– А что я могу сделать? – холодно спросил Тарас.
– Ну хоть что-то!
– Например?
– Сходи к ее начальству, в академию. Скажи – разве может эта ненормальная в таком месте работать?! Нет. Ты ведь знаешь, что она без своей работы жить не может. А если выгонят ее, так, может, она задумается тогда. Оглядится, увидит, где живет, какой хмырь теперь с ней рядом… Опомнится и вернется к тебе!
Светлана Викторовна помолчала. Потом произнесла уже другим, спокойным тоном:
– Я, Тарас, больше не приеду сюда.
– Почему?
– Потому что я тебе больше никто. Какой смысл? – усмехнулась она.
– Вы, Светлана Викторовна, очень умная женщина, – сказал Тарас. – Я вас уважаю.
– Ладно, мне ехать пора. Там Пахомова за питомником присматривает, а от нее мало толку…
– Погодите, сейчас Игоря вызову. Он вас до вокзала довезет…
У Кутельянца был приемный день – среда, с трех до шести. Тарас записался к нему.
Он не столько хотел последовать совету своей тещи, сколько хотел увидеть Веронику.
На проходной показал паспорт, ему выписали временный пропуск, объяснили, где находится резиденция Аванеса Ашотовича…
– Найдете? – спросил охранник, выписывавший пропуск. – А то мне отлучаться нельзя…
– Найду.
– Там, еще одно здание, за лабораторным комплексом…
Тарас пересек сад. Прямиком в лабораторный комплекс. Он тут никогда не был, но со слов Ники примерно все представлял – что да как… Никто на него внимания не обращал – вокруг сновали люди, в основном в белых халатах. Он, такой импозантный, в роскошном итальянском костюме, не вызывал лишних подозрений…
Лабораторный корпус строили в семидесятые – много стекла и бетона… Торчащие наружу лестницы – тоже в стеклянных футлярах со множеством граней («Стаканчики граненые упали со стола…»). Сад как на ладони – красиво.
Тарас остановился на лестничном пролете и вдруг увидел Веронику. Метрах в десяти-пятнадцати от себя, этажом ниже, в боковом флигеле…
Лабораторию метаболизма, в которой она работала, было видно как на ладони – стены-то из стекла.
Яркий свет. Какие-то аппараты. Шкафы, тоже стеклянные. Столы с компьютерами. Вольер еще вроде…
Сотрудницы Ники (их Тарас знал в лицо, встречались когда-то, на каком-то празднике). Как их там? Ах да, пучеглазая чумичка – Маша, а эта пожилая толстуха – Нонна Игнатьевна.
Ника.
Тоненькая, удивительно стройная, веселая, оживленная. Держит мышь за хвост, чуть не целует ее. Опускает назад, в вольер. Говорит.
Нонна Игнатьевна хохочет.
Маша раскладывает на большом столе какие-то распечатки, напоминающие простыни…
Ника наклоняется над ними, что-то показывает, объясняет Маше и Нонне Игнатьевне.