Однокурсники
Шрифт:
Обнаружив кровь на своей рубашке, Джейсон решил, что ранен. Но затем понял: это не его кровь, а тех, с кем он сражался — и кого отправил на тот свет.
Один из его подчиненных подошел к нему и сказал:
— Мы прикончили тридцать из них, саба. Не думаю, что им захочется снова сунуться в Нафаху.
— А скольких мы потеряли?
— Четверых, — ответил солдат. — А еще двоих-троих помяло довольно сильно. Я связался по рации, чтобы прислали медиков.
Джейсон молча кивнул ему и посмотрел вдаль, на линию горизонта.
Постепенно
Наконец-то их ряды стали пополняться мобилизованными войсками, и они начали продвигаться в Сирию, окончательно перегруппировавшись под артиллерийским обстрелом со стороны Дамаска.
К субботе, 13 октября, — через неделю после Йом-Кипура — на сирийском фронте наступило затишье, что позволило перебросить некоторые израильские части на Синай, где все еще шли жестокие бои.
Забираясь в вертолет, Джейсон увидел Йони и уселся рядом с ним.
— Привет! — Он устало улыбнулся. — Спорим на бутылку пива, что я за эту неделю спал меньше тебя?
— А я вообще не спал, — ответил молодой офицер.
— Жаль, что спросил, — сказал Джейсон. — Прошлой ночью я шикарно поспал два часа. С меня пиво.
— Я тебе напомню, — улыбнулся Йони.
И они полетели, чтобы участвовать в сражениях на Синае.
Храбрости им было не занимать. Чего им не хватало, так это боеприпасов.
*****
Ричард Никсон срочно вызвал Джорджа Келлера к себе в кабинет.
— Проклятье, — бушевал он, — русские просто завалили Египет и Сирию оружием. А что происходит с доставкой наших грузов по воздуху?
— Вероятно, Пентагон не может решить, какие самолеты нам следует использовать — частные или государственные. Вопросы протокола, сэр.
Президент вскочил с места и навис над своим письменным столом.
— Слушайте меня, Келлер, вы сейчас же пойдете звонить по телефону и велите им использовать все имеющиеся в нашем распоряжении самолеты, черт бы их побрал. Я хочу, чтобы все оружие отправили по воздуху. И немедленно!
Во время одиннадцатичасового вечернего выпуска новостей представитель Государственного департамента доктор Джордж Келлер появился перед журналистами для короткой пресс-конференции, где объявил о том, что первые транспортные самолеты с оружием для Израиля уже держат курс на Тель-Авив.
Через пятнадцать дней после начала военных действий Генри Киссинджер и Джордж Келлер сели в самолет и полетели в Москву для того, чтобы выработать соглашение о прекращении огня между Израилем и Египтом, которое вступило в действие уже на следующий день. Президент Египта Анвар Садат установил новые и прямые отношения с Вашингтоном, проявив тем самым свою признательность его руководству за все эти усилия.
Историки еще долго будут спорить о том, какая
*****
Совесть Джорджа Келлера не давала ему покоя. То, что вначале представлялось ему невинной уловкой, теперь в его мозгу гиперболизировалось в некий акт государственной измены. Он был слишком напуган, чтобы обсуждать это с кем бы то ни было, включая Кэти.
Он просмотрел все научные журналы, где упоминались сведения относительно RX-80, — ничто в этих статьях даже косвенно не указывало на возможность использования данного технического устройства в военных целях.
Несмотря на это, Джордж жил в постоянном страхе, что его поступок всплывет наружу. И он прекрасно знал, что в таком случае взывать к человечности будет бесполезно. Раз ты являешься государственным служащим, то должен бросить отца умирать — если он находится по ту сторону баррикад.
Он ничего не знал о судьбе Иштвана Колошди. Связываться с Якушкиным в русском посольстве он боялся — вдруг те, кто следит за ним, начнут думать, будто они как-то подозрительно сдружились.
Джордж старался унять угрызения совести, внушая самому себе, что не сделал ничего противозаконного. А при том количестве бумажных потоков, которые циркулируют между Госдепом, Пентагоном, Минторгом и Овальным кабинетом, шансы обнаружить что-либо равны нулю. Только успокаивая себя такими мыслями, он мог иногда спать по ночам.
Однако события, происходящие в мире, то и дело раздували тлевшую в душе искорку страха. Например, даже такой политической фигуре, как западногерманский канцлер Вили Брандт, в мае 1974 года пришлось уйти в отставку, когда обнаружилось, что один из его ближайших помощников шпионил на коммунистов.
Джорджу иногда мерещилось, что за ним следят, — в течение долгого времени он подозревал, что его домашний телефон прослушивается. Даже сопровождая Киссинджера в его бесчисленных поездках на Ближний Восток, он не чувствовал себя в безопасности. Не доверял телефонам ни в отеле «Царь Давид» в Иерусалиме, ни в «Найл-Хилтон» в Каире.
Однажды вечером, после продолжительного и плодотворного дня переговоров с сирийскими властями, государственный секретарь должен был лететь обратно в Израиль.
Киссинджер подал знак Джорджу, чтобы тот подошел к нему и сел рядом.
— Послушай, мой мальчик, — доверительно произнес он, — на меня так давят в Вашингтоне. Некоторые люди думают, будто я слишком много времени провожу здесь, на Ближнем Востоке, и не занимаюсь другими делами. Им невдомек, что я не могу быть в двадцати местах одновременно. Поэтому я намерен возложить чуть больше ответственности на молодые плечи, а именно — на твои.