Однокурсники
Шрифт:
Ее спутник сердито посмотрел на нее.
— Я никогда ничего не путаю, — решительно заявил он и снова повернулся к Теду. — Я звонил вчера вечером и общался с какой-то женщиной. По-английски она говорила не очень хорошо, поэтому я четко изложил свою мысль.
— Наверное, это была мама, — предположила Дафна.
— Что ж, ваша мама должна была записать мой заказ, — упорствовал педантичный Алан.
— Она записала, — сказал Тед на этот раз, держа в руке большую книгу для записей. —
— Да, это я, — сказал Алан. — Вот видите, у меня заказан столик на восемь часов.
— Да. Он зарезервирован на вчерашний вечер, четверг, когда мы действительно принимаем заказы. Вот, посмотрите.
— Как я могу это прочесть, чувак? Тут же по-гречески написано, — возмутился он.
— Тогда попросите мисс Харрисон прочитать это для вас.
— А ты, официант, не впутывай мою подругу в свой бардак.
— Пожалуйста, Алан, это мой друг. Мы вместе изучаем классическую филологию. И он прав.
Сара указала на запись, сделанную рукой миссис Ламброс, где против фамилии «Девенпорт» стояло время: восемь вечера, четверг.
— Наверное, ты забыл сказать, что желаешь заказать столик на следующий день.
— Сара, да что с тобой, черт возьми? — вспылил Алан. — Неужели ты больше веришь каракулям какой-то безграмотной женщины, чем моим словам?
— Простите, сэр, — сказал Тед, сдерживаясь изо всех сил. — Уверен, моя мать не менее грамотная, чем ваша. Просто для письма она предпочитает использовать свой родной язык.
Сара попыталась прекратить этот спор, который все больше приобретал неприятный оттенок.
— Перестань, Алан, — тихо произнесла она. — Пойдем есть пиццу. Я ведь сразу тебе предлагала.
— Нет, Сара, это уже дело принципа.
— Мистер Девенпорт, — сказал Тед спокойно, — если вы прекратите шуметь, я предоставлю вам первый же освободившийся столик. Но если вы и дальше будете так отвратительно себя вести, я просто вышвырну вас ко всем чертям.
— Прошу прощения, гарсон, —отозвался Алан. — К твоему сведению, я на третьем курсе Школы права и изучаю юриспруденцию, а поскольку я совершенно трезв, то ты не имеешь права меня выставлять. А если попытаешься, я засужу тебя и ты останешься без штанов.
— Это выменя простите, — ответил Тед. — Возможно, вы и изучали какие-то заумные концепции в своей Гарвардской школе права, но сомневаюсь, чтобы вам были знакомы постановления городских властей Кембриджа, которые позволяют собственнику выгнать на улицу любого человека, трезвого или пьяного, если он нарушает порядок.
Теперь Алан понял, что дело оборачивается противостоянием не на жизнь, а на смерть, а победителю достанется Сара.
— Ну давай, попробуй, выкинь меня! —
Мгновение никто не двигался. Было ясно, что оба соперника готовятся вступить в сражение.
Дафна почувствовала, что поведение брата ставит под угрозу все их доныне безбедное существование, и шепнула:
— Пожалуйста, Тедди, не надо.
— Может, ты выйдешь отсюда, Алан? — раздался голос.
Алан вздрогнул, так как не ожидал от Сары таких слов. Он зло посмотрел на нее и резко ответил:
— Нет! Я собираюсь остаться здесь и поужинать.
— Ну и ешь тогда один, — бросила она и вышла наружу.
Пока Дафна Ламброс снова и снова шептала слова благодарности Господу, Тед ворвался на кухню, где стал бить кулаками по стене.
В ту же минуту появился отец.
— Ti diabolo echeis, Theo? Что за постыдное поведение? Ресторан полон, посетители жалуются. Ты хочешь меня разорить?
— Я хочу умереть! — закричал Тед, продолжая биться о стену.
— Тео, сын мой, мой первенец, нам надо зарабатывать на жизнь. Умоляю тебя, вернись в зал и обслужи столики с двенадцатого по двадцатый.
Тут Дафна приоткрыла дверь и заглянула на кухню.
— Эти местные такие раздражительные, — сказала она. — А что с Тедом?
— Ничего! — взревел Сократ. — Возвращайся к себе за кассу, Дафна!
— Но, папа, — робко ответила она, — там одна девушка хочет поговорить с Тедом, ну та, что была вроде судьи во время схватки.
— О боже! — вырвалось у Теда, и он шагнул в сторону мужской уборной.
— А теперь ты куда направился, черт бы тебя побрал? — рявкнул Сократ.
— Причесаться, — сказал Тед, прежде чем испариться.
Сара Харрисон скромно стояла в уголке, кутаясь в пальто, — она слегка дрожала, хотя в помещении было жарко.
Тед подошел к ней.
— Привет, — сказал он с беспечным выражением лица, которого добивался неистовыми репетициями перед зеркалом.
— Знаешь, мне так жаль, я даже передать тебе не могу, — начала она.
— Все в порядке.
— Нет, позволь мне объяснить, — настояла она. — Этот тип — невыносимый сноб и зануда. И всегда был таким — с первой минуты нашего знакомства.
— Так зачем ты встречаешься с таким парнем?
— Встречаюсь? Мне просто подстроили встречу с этим двуногим. Знаешь, как это бывает: его мама знакома с моей мамой.
— О, — произнес Тед.
— Родителей, конечно, нужно слушаться, но всему же есть предел! И если моей матери еще раз захочется с кем-то меня познакомить, я скажу, что лучше пойду в монастырь. Слушай, а ведь он такой засранец, правда?
— Да, — улыбнулся Тед Ламброс. Затем наступила неловкая пауза.