Однополчане. Спасти рядового Краюхина
Шрифт:
Танк «Т-34» показался сразу и весь. Качнувшись, он остановился в каких-то метрах от замеревшего Исаева. Клацнул передний люк, и из машинного нутра выглянул потный механик-водитель.
– Тебе что, повылазило? – заорал он.
Тут же открылся люк на башне, и показался офицер в фуражке.
– Красноармеец! – властно окликнул он. – Ко мне!
Исаев тут же подбежал, глянул снизу вверх – и узнал офицера. Это был тот самый мужик с фотографии. Качалов.
– Товарищ генерал-лейтенант! – крикнул Марлен. – В Старинке немцы! Вот!
В доказательство
Качалов усмехнулся.
– Немцы тебе сами его дали?
– Да не-е, я их офицера… того… штыком. Патроны кончились.
– Окруженец?
– Так точно… то есть да! [3]
– Залезай на броню!
– А нас двое!
– Вот вдвоем и залезайте.
Марлен живо залез на танк, радуясь хоть какой-то безопасности. Танк все-таки!
Тимофеев вскарабкался следом.
– Ух, здорово!
– Ты держись.
3
Фразы «Так точно» не было в Уставе, по крайней мере до 1943 г.
«Тридцатьчетверка» дернулась и покатила, переваливаясь на ухабах, а Исаев ощутил вдруг чувство некоей причастности ко всему – к этому танку, к лесу, к земле вокруг, к стране, которую в его окружении стеснялись звать родиной, к тем людям, что не стыдились любви к отчизне и бились с врагом. А он – с ними! Он – один из них, и только что убил немца…
«А я его сюда не звал!»
Танк между тем, одолев лесную дорогу, выехал к командному пункту на опушке леса. Дальше стелилось поле, по нему шли танки – наши, «Т-34» и тяжелые «КВ», – а по ним вела огонь немецкая артиллерия. Взрывы так и бухали, выбрасывая тонны земли, мешая пыль с клубами дыма. Три или четыре танка горели, но и на стороне противника тоже коптило чадом.
Качалов покинул «тридцатьчетверку», и к нему тут же подскочил местный краском – красный командир. Понятие «офицер» пока что было не в ходу.
– Командир 207-го танкового полка Агафонов! – отрекомендовался он.
– Вольно, Агафонов, – отмахнулся командарм. – Что, никак?
– Бьемся, товарищ генерал-лейтенант!
– Я вижу… Бурков где?
– Здесь, товарищ генерал-лейтенант!
– Зови его.
– Есть!
Агафонов послал за командиром дивизии, и полковник Бурков не заставил себя ждать.
– Докладывай, Василий Герасимович, – устало сказал Качалов.
– Немцы подогнали крупные силы, Владимир Яковлевич, – нахмурился комдив. – Наши танки идут одни, без пехоты, поэтому в восточном направлении не прорвались. Маневрируем, но против нас ведется очень сильный артиллерийский и минометный огонь, нам не дают продвинуться вперед…
Словно подтверждая его слова, просвистела мина, рванув очень близко от КП. Когда звон в ушах утих, Марлен расслышал крик:
– Агафонова убило!
Выругавшись, генерал-лейтенант сказал:
– Значит, так. Стодолище переполнено подразделениями 145-й и 149-й стрелковых дивизий. Будем
– Слушаюсь.
– Будем прорываться южнее, пойдем вдоль шоссе Рославль – Москва.
– Понял, Владимир Яковлевич. Сделаем!
– Давай…
Оглянувшись, Качалов заметил Исаева с другом.
– Ну, что, герой? – усмехнулся он. – Садись, подвезу. Из пехоты же?
4
Генерал П. Г. Егоров.
– Да!
– Залезайте…
Вскоре танк заревел и покатил по знакомой дороге, свернул и двинулся к Стодолищу.
Никто не готовил «тридцатьчетверки» к тому, чтобы на танковой броне разъезжала пехота, поэтому никаких скоб и прочих приспособ не было. За что ухватился, за то и держись.
Марлен пристроился за башней, примерно посередке, опираясь на три точки. Не слетит.
Танк шел лесом, и пули с передовой почти не долетали. Так только, посвистывали в вышине, сбивая шишки и хвою.
А Исаев подумал, что самый подготовленный десантник – это тот, который получил «обкатку» в бою. В Афгане или в Чечне.
Впрочем, нынче он – «царица полей», пехота. Та самая, что месила грязь от Сталинграда до Берлина. А дал бы приказ товарищ Сталин, и до Ла-Манша дошла бы, чтобы воспитать в «союзничках» скромность и смирение.
– Как ты? – громко спросил Исаев.
– Во! – показал большой палец Тимофеев.
Глава 6
Боевое крещение
В то время Стодолище числилось райцентром. Наполовину разрушенный поселок был почти покинут мирными жителями, зато переполнен военными. Впрочем, и «вежливых людей» осталось мало – 145-я стрелковая дивизия сильно поредела.
С июля 145-я вела тяжелые наступательные бои. Сначала выполняя задачу овладеть Малыми Хисловичами, потом прорываясь западнее Старинки.
Ныне остатками дивизии командовал генерал-майор Вольхин.
Качалов окликнул его, как только вылез из танка.
– Александр Алексеевич! Пополнение тебе привез!
Измученный недосыпом Вольхин скупо улыбнулся при виде двух заробевших рядовых. Усталый, но держится – гладко выбрит, на груди – орден Красного Знамени.
– Ну, хоть что-то… – хмыкнул он невесело. – Дрёмов!
Подбежал молодой подполковник без фуражки – его голова была обмотана окровавленным бинтом.
– Командир 729-го стрелкового полка Дрёмов! – отчеканил он, завидев командующего армией.
– Не тянись, – махнул рукой Качалов. – Забирай этих и готовься. Вот что, Александр Алексеевич, попробуем-ка мы объегорить немцев – перейдем Остёр у шоссе. Знаю, что у тебя мало людей, да что ж делать-то… Война! Сделаем так – пускай 149-я выступает потихоньку, а твои прикроют отход. Гаубичный полк тоже отведем, и артиллеристы прикроют вас.