Одной смерти мало
Шрифт:
Воспользовавшись этим любезным предложением, она напилась кофе с печеньем, и жизнь стала казаться ей вовсе не такой безнадежной, как накануне.
Первым делом ей нужно было хоть с кем-то поговорить. С кем-то из своей прежней жизни, с кем-то, кто знает, что случилось год назад. Вот именно, год назад в банке случилось что-то неприятное. Причем не пустяк какой-нибудь, если Лидия Костромина, начальник кредитного отдела, уволилась. Судя по интонации, с какой говорил о ней Стогов, уволилась Лидия не по собственному желанию, ей велели. Как говорится, сделали предложение, от которого она не смогла отказаться. Иначе с чего
С Кириллом после вчерашнего она встречаться не хотела и боялась. А вдруг это он убил Лидию? Она, Вера, на этот раз точно знает, что она этого не делала, а Кирилл был в том ресторане, их многие видели. Так или иначе, он ей однозначно врал насчет знакомства с Лидией, так, может, и не только в этом?
Вера подумала еще немного и вспомнила, что до всех тех жутких событий она дружила со Светой Синицыной, славной девушкой из отдела инвестиций.
Пожалуй, дружила – это громко сказано, но они со Светой часто вместе обедали, ходили по магазинам и разговаривали о жизни. Так, ерунда, пустопорожний бабский треп, но все же… Кириллу она о своей дружбе со Светкой не рассказывала – он отчего-то очень болезненно относился к наличию у нее подруг.
«Нечего зря болтаться по городу и просиживать в кафе, как многие, – ворчал он, – и еще косточки мужьям перемывать. Противно это – сидят бабы и интимные подробности о мужьях вываливают на всеобщее обозрение. А сами, между прочим, ничего собой не представляют, за счет мужей существуют, все на мужнины деньги куплено…»
Вера пыталась ответить, что она-то не такая, знает границу, которую в разговорах переступать нельзя. И вообще она на шее у мужа не сидит, сама себя содержит. Кирилл тогда очень обиделся, она же еще прощения просила… Так что потом она просто не рассказывала ему ничего. Правда, своего он потихоньку добился – Вера за полтора года брака от всех подруг отдалилась. Света Синицына была просто приятельницей.
Порывшись в своей памяти, Вера смогла вспомнить ее телефон. Оказалось, что все банковские номера прочно врезались ей в память, будто и не было этого ужасного года.
– Алло, – раздался в трубке знакомый голос. – Это ты, Маш?
– Нет, Света, – ответила Вера осторожно. – Ты только не пугайся… это Вера, Вера Дроздова!
– Что?! – В трубке повисло напряженное молчание, наконец Света справилась со своим голосом и испуганно проговорила: – Кто это? Разве можно так шутить?
– Свет, это не шутка! – повторила Вера. – Это правда я. Ты разве не узнаешь мой голос?
– Ну, голос можно имитировать… – неуверенно заметила Света, – и вообще для розыгрыша все слишком мрачно. Я вешаю трубку!
– Погоди! – закричала Вера. – Не вешай! Это правда я! Помнишь, как по твоей просьбе я звонила твоему хахалю домой, как его… Митя, Миша… А там жена, и она начала так орать, обозвала меня кариатидой, мы еще хохотали…
– Помню… – Голос у Светы стал не такой жесткий.
– И еще в бутике ты мерила блузку и случайно ее разорвала, и я отвлекла продавщицу, чтобы дать тебе время уйти… А то заставили бы платить…
– Помню! – оживилась Светка. – Так это правда ты? Вот сейчас я и голос узнала!
– Правда я! Ты уж поверь…
– Но ведь ты… ведь ты умерла!..
– Я
– Это правда ты? – неуверенно протянула Света.
– Я, я! – заверила ее Вера. – Да ты сама увидишь.
– Ну ладно, давай встретимся в обед возле индейца.
«Возле индейца» было известное место встречи неподалеку от банка. На первом этаже торгового центра была кофейня, перед входом в которую красовалась роскошная фигура индейца в боевой раскраске и парадном костюме из оленьей кожи и птичьих перьев. Около этого индейца назначали встречи сотрудники их банка и других ближних офисов.
Вера помнила, что обед у них в банке начинался в половине первого, и к этому времени подъехала к торговому центру. Войдя внутрь, издали увидела головной убор из перьев и направилась к индейцу. Однако тут на ее пути возник потрепанный тип лет сорока в потертом замшевом пиджаке и с обвислыми усами.
– Девушка, – проговорил он тоном дешевого соблазнителя, – хотите сниматься в кино?
– Не хочу, – отрезала Вера и попыталась его обойти.
Однако тип попался удивительно настырный. Он перегородил дорогу и продолжил:
– Нет, я вас так просто не отпущу! Я именно вас ищу уже второй месяц! Вы нужны мне на главную роль в новом фильме. Я вообще-то известный режиссер…
– Как ваша фамилия? – спросила Вера ехидно. – Случайно, не Балабанов? Или, может быть, Михалков?
– Не говорите мне об этих халтурщиках! – напыжился усатый. – Моя фамилия… впрочем, мою фамилию вы можете не знать, но наверняка видели какой-нибудь из моих фильмов. «Обитаемый полуостров» видели? Моя работа! И «Ночной позор» – тоже я снимал! И этот… «Турецкий кульбит» – тоже мой…
– Дайте пройти! – Вера попыталась отодвинуть его с дороги, но он не унимался:
– На главную роль в моем новом фильме просились Дженнифер Кидман и Николь Лопес, но я им отказал…
– Может быть, Дженнифер Лопес и Николь Кидман? – ехидно уточнила Вера.
– Эти тоже просились, – «режиссер» высокомерно кивнул, – и я им тоже отказал. А все почему?
Он явно ожидал ответа, и Вера, вздохнув, подыграла ему:
– Почему же?
– Потому что мне нужен был совсем другой образ! Совсем другой типаж! Совсем другое лицо! Я увидел это лицо во сне и вот теперь встретил его наяву! Вы – мой типаж! Вы – моя актриса! Я сделаю из вас новую Софию Бардо! Новую Брижит Лорен!
– Чего у вас не отнимешь, – пробормотала Вера, – язык у вас подвешен отлично…
Через плечо приставалы она нетерпеливо взглянула на пятачок возле индейца. Светлана пока не появилась. На условном месте стояла стройная девушка с длинными светлыми волосами, было в ней что-то знакомое. Блондинка то и дело поглядывала на часики, кого-то поджидая.
– Дайте же наконец пройти! – проговорила Вера, теряя терпение. – Честное слово, вы мне надоели!
– Девушка, вы упускаете свой шанс! – не сдавался потертый ловелас. – У нас с вами должен получиться шедевр! Мой талант и ваши внешние данные – это все, что требуется для успеха! Только представьте – красная ковровая дорожка в Каннах, интервью для ведущих европейских журналов, вспышки фотокамер… Золотая пальмовая ветвь нам гарантирована, а может быть, даже «Оскар»…