Одолей меня
Шрифт:
Вот и сейчас мне надо позарез.
Поэтому вздыхаю и говорю:
– Эй, старина… Ты как?
– Прекрасно, – мне в ответ. Быстро и холодно.
Ну вот – получай.
Посмотри лучше на Уорнера. Последуй его примеру. Успокойся и сделай вид, что не замечаешь его воспаленных и натертых докрасна глаз, его вспухших над челюстью желваков. Тебе и своих проблем хватает, у тебя и так полно боли и разочарований, при этом никто даже не поинтересуется, как прошел твой день. Никто не подойдет, не глянет заботливо в лицо,
Не должен.
Не лезь к нему, велю я себе.
Хочу сменить тему и открываю рот. Открываю рот, чтобы так и сделать, а говорю:
– Да ладно, брат! Мы оба знаем, что дело дрянь!
Уорнер отводит взгляд. Желваки на его скулах так и заиграли.
– Вчера у тебя был трудный день, – продолжаю я. – У тебя есть полное право и на хреновое утро.
Он долго молчит, потом:
– Я так и не ложился.
Ого, не ожидал.
– Прости. Я понимаю.
Он поднимает голову. Смотрит мне прямо в глаза.
– Ты?
– Да, я!
– Не думаю, что понимаешь. Вообще-то надеюсь, что нет. Я не хочу, чтобы ты знал, каково мне сейчас. Такого и врагу не пожелаешь.
Его слова очень сильно меня задевают. Не знаю что и сказать.
Самое лучшее – уставиться в пол.
– Ты видел ее? – спрашиваю я.
Его тихое «нет» я едва расслышал.
Черт! Мое сердце разрывается от боли за него.
– Не бери в голову, – произносит Уорнер.
Его глаза подозрительно блестят.
– Э-э? Что? Я не…
– Одевайся! – приказывает он. – Жду тебя внизу.
Я, вздрогнув, моргаю.
– Так точно! Иду!
И он исчезает.
Глава 2
Я с минуту стою в дверях, приглаживаю волосы, заставляю себя сдвинуться с места. Сильно болит голова. Я как магнит притягиваю боль. Чужую боль. Она становится моей. Кроме себя, и винить-то некого. Задаюсь вопросом: «А оно мне надо?» – влезаю, куда не просят, и лишь огребаю по полной.
Поворачиваю голову – как больно!
Вот в чем мы с Уорнером точно похожи: оба любим выпустить пар в тренажерном зале. В прошлый раз я переусердствовал с нагрузкой и не сделал в конце тренировки растяжку – теперь расплачиваюсь. Руки поднимаются с трудом.
Набираю побольше воздуха в легкие, выгибаю спину. Растягиваю мышцы шеи. Разминаю плечи.
Слышу – кто-то со свистом проносится по залу. Лили. Она нарочито подмигивает – достала уже. Мне действительно льстит внимание, я не настолько скромен, чтобы отрицать, что у меня красивое тело, но к Лили я равнодушен. А она каждое утро подтрунивает надо мной за то, что хожу без футболки. Она и Иан. Вместе. Эти двое встречаются втихаря почти два месяца.
– Неплохо выглядишь! – подкалывает Иан. –
Тоже мне шутник.
– Трусы цвета фуксии тебе идут, – не отстает от него Лили. – Хороший выбор. Они прекрасно сочетаются с цветом твоей кожи.
Бросаю на нее недоверчивый взгляд. Я, может, и без футболки, но уж точно – смотрю вниз – в тренировочных брюках. Мои трусы абсолютно не видны.
– Как ты можешь знать, какого они цвета?
– А фотографическая память? – Она постукивает себя по виску.
– Лил, рентгеновского зрения у тебя нет.
– Ты носишь фиолетовые трусы? – В зал проникают голос Уинстона и слабый запах крепкого кофе. – Прикольно.
– Да пошли вы все! – не выдерживаю я.
– Эй! Полегче! Тебе запрещено ругаться! – Уинстон грохочет ботинками по бетонному полу, подходит и сквозь смех замечает: – Я думал, у вас с Каслом уговор.
– Вот и неправда! – возражаю. – Мы с Каслом договорились, что «дерьмо» не под запретом.
Уинстон приподнимает брови.
– Во всяком случае, сейчас Касла здесь нет, – бормочу я. – Поэтому повторяю: пошли вы все.
Уинстон смеется, Иан качает головой, а Лили прикидывается оскорбленной, как вдруг…
– А я здесь! И все слышал! – доносится голос Касла из его кабинета.
Вот засада.
Раньше, когда я был подростком, я ругался похуже, и Касл жутко расстраивался. Он твердил, что беспокоится за меня, что я не умею выражать эмоции без гнева. Он хотел, чтобы я говорил спокойно, подбирал точные слова для своих чувств, а не чертыхался. Касл так переживал, что я согласился обуздать язык. Обещание я дал четыре года назад, о чем уже сто раз пожалел, хоть и уважаю Касла безмерно.
– Кенджи! – Снова Касл.
Знаю – ждет извинений.
Я смотрю через зал и вижу открытую дверь его кабинета. Даже в новых условиях мы живем в тесноте. Уорнер основательно переделал весь этаж, потратил уйму времени и средств, я не жалуюсь, однако…
Спокойствия нет.
Вторжение в личное пространство бесит!
– Виноват! – кричу я в ответ.
Слышу вздох Касла аж из другого конца зала.
– Трогательная сцена раскаяния, – язвит Уинстон.
– Пока! Спектакль окончен, – отмахиваюсь. – Я в душ.
– Тебе не помешает, – опять подкалывает меня Иан.
Устало качаю головой.
– И как я вас, придурков, терплю?
Иан смеется.
– Слушай, может, поборемся? – Я не отвечаю. Он продолжает: – Серьезно. Ты в отличной форме. Давай как-нибудь разомнемся в спортзале. Мне нужен партнер для спарринга.
Я слегка успокаиваюсь, киваю и бормочу «до свидания». Направляюсь в свою комнату, чтобы захватить принадлежности для душа, Уинстон увязывается за мной, останавливается в дверях. Только сейчас я замечаю у него в руках бумажный стакан с крышкой.