Одухотворенные люди
Шрифт:
– Резервы подойдут позже, - сказал комиссар, - они выгрузились ночью и сейчас снаряжаются. Вы сейчас ударные отряды авангарда. Позади вас - рубеж с нашей пехотой. Ожидается танковая атака врага. Сумеете сдержать, товарищи? Сумеете не пропустить врага к Севастополю?
– Как-нибудь, товарищ старший батальонный комиссар!
– ответил Паршин.
Комиссар строго поглядел на Паршина; однако он увидел, что за шутливыми словами краснофлотца было серьезное намерение, и комиссар воздержался от осуждения краснофлотца.
–
– произнес комиссар.
– Позади нас Севастополь, а впереди - все наше, большая вечная Родина. Враг, как волосяной червь, лезет в глубь нашей земли, без которой нам нет жизни, так рассечем врага здесь огнем! Будем драться, как спокон веку дрались русские - до последнего человека, а последний человек до последней капли крови и до последнего дыхания!
Комиссар поговорил еще отдельно с политруком Фильченко, сказал нужные сведения и сообщил инструкцию командования, а затем предложил краснофлотцам хорошо и надолго покушать.
– Еда великое дело для солдата!
– сказал комиссар Лукьянов на прощанье и уехал, забрав две старые сменные винтовки.
Краснофлотцы взялись за пшеничный хлеб, за колбасу и консервы.
– После такой еды землю пахать хорошо!
– выразил свое мнение Цибулько.
– Целину можно легко поднять, и не уморишься!
– Щей не хватает, - сказал Одинцов, - и горячей говядины.
– Сейчас удобно было бы газу в сердце дать: водочки выпить, - пожалел Паршин.
– Обойдешься, сейчас не свадьба будет, - осудил Паршина Красносельский.
– Ишь ты!
– засмеялся Паршин.
– Он обо мне заботится. Ну, ладно, вино не в бессрочный отпуск ушло: после войны я, Ваня, на твоей свадьбе буду гулять и тогда уже жевну из бутылки!
– У нас на Урале не из рюмок пьют и не из бутылок, - пояснил Красносельский.
– У нас из ушатов хлебают, у нас не по мелочи кушают...
– Поеду вековать на Урал, - сразу согласился Паршин. После завтрака Николай Фильченко сказал своим друзьям:
– Товарищи! Наша разведка открыла командованию замысел врага. Сегодня немцы пойдут на штурм Севастополя. Сегодня мы должны доказать, в чем смысл нашей жизни, сегодня мы покажем врагу, что мы одухотворенные люди, что мы одухотворены Лениным, а враги наши только пустые шкурки от людей, набитые страхом перед тираном Гитлером! Мы их раскрошим, мы протараним отродье тирана!
– воскликнул воодушевленный, сияющий силой Николай Фильченко.
– Есть таранить тирана!
– крикнул Паршин.
Фильченко прислушался.
– Приготовиться, - приказал политрук.
– По местам!
Морские пехотинцы заняли позиции по откосу шоссе - в окопах и щелях, отрытых стоявшим здесь прежде подразделением.
По ту сторону шоссе, на полынном поле и на скате высоты, где гнездились немцы, сейчас было пусто. Но откуда-то издалека доносился ровный, еле слышный шорох, словно шли по песку тысячи детей маленькими ножками.
–
– спросил у Фильченко Цибулько.
– Должно быть, новую какую-нибудь заразу придумали фашисты... Поглядим!
– ответил Фильченко.
– Фокус какой-нибудь, на испуг или на хитрость рассчитывают.
Шорох приближался, он шел со стороны высоты, но склоны ее и полынное поле, прилегающее к взгорью, были по-прежнему пусты.
– А вдруг фашисты теперь невидимыми стали!
– сказал Цибулько.
– Вдруг они вещество такое изобрели - намазался им и пропал из поля зрения!..
Фильченко резко окоротил бойца:
– Ложись в щель скорей и помирай от страха!
– Да это я так сказал, - произнес Цибулько.
– Я подумал, может, тут новая техника какая-нибудь... Техника не виновата: она наука!
– Пускай хоть они видимые, хоть невидимые, их крошить надо в прах одинаково, - сказал свое мнение Паршин.
– Без ответа помирать нельзя, - сказал Красносельский.
– Не приходится!
– Стоп! Не шуми!
– приказал Фильченко.
Он всмотрелся вперед. По склонам вражеской высоты, примерно на половине ее расстояния от подошвы до вершины, справа и слева поднялась пыль. Что-то двигалось сюда с тыльной стороны холма, из-за плеч высоты.
Краснофлотцы, стоя в рост в отрытой земле, замерли и глядели через бровку откоса, через шоссе, на ту сторону.
Паршин засмеялся.
– Это овцы!
– сказал он.
– Это овечье стадо выходит к нам из окруженья...
– Это овцы, но они идут к нам не зря, - отозвался Фильченко.
– Не зря: мы горячий шашлык будем есть, - сказал Одинцов.
– Тихо!
– приказал политрук.
– Внимание! Товарищ Цибулько, пулемет!
– Есть пулемет, товарищ политрук!
– отозвался Цибулько.
– Всем - винтовки!
– Есть винтовки!
– отозвались краснофлотцы.
Овцы двумя ручьями обтекли высоту и стали спускаться с нее вниз, соединившись на полынном поле в один поток. Стадо направлялось прямо на Дуванкойское шоссе. Уже слышны были овечьи напуганные голоса: их что-то беспокоило, и они спешили, семеня худыми ножками.
Одна овца вдруг приостановилась и оглянулась назад, на нее набежали задние овцы, получилось стеснение, и из овечьей тесноты привстал человек в серо-зеленой шинели и замахнулся на животных оружием.
"Это умная овца!" - подумал Фильченко про ту, которая остановилась, и решил действовать.
– Цибулько, пулемет по гадам среди нашей скотины!
– Вижу, - откликнулся Цибулько.
Теперь Фильченко увидел среди овец еще шестерых немцев, бежавших согнувшись в тесноте овечьей отары.
– Цибулько!
– Есть, ясно вижу цель, - ответил пулеметчик и затрепетал от нетерпения у пулеметной машины.
– Цибулько!
– крикнул политрук.
– Зря овец не губи, они племенные. Огонь!